"Марк Твен. Приключения Гекльберри Финна." - читать интересную книгу автора

замечал: если ты где-нибудь в гостях, или на похоронах, или хочешь заснуть
и никак не можешь - вообще, когда никак нельзя чесаться, - у тебя
непременно зачешется во всех местах разом.
Тут Джим и говорит:
- Послушайте, кто это? Где же вы? Ведь я все слышал, свинство какое!
Ладно, я знаю, что мне делать: сяду и буду сидеть, пока опять что-нибудь
не услышу.
И он уселся на землю, как раз между мной и Томом, прислонился спиной к
дереву и вытянул ноги так, что едва не задел мою ногу. У меня зачесался
нос. Так зачесался, что слезы выступили на глазах, а почесать я боялся.
Потом начало чесаться в носу. Потом зачесалось под носом. Я просто не
знал, как усидеть на месте. Такая напасть продолжалась минут шесть или
семь, а мне казалось, что много дольше. Теперь у меня чесалось в
одиннадцати местах сразу. Я решил, что больше минуты нипочем не вытерплю,
но кое-как сдержался: думаю - уж постараюсь. И тут как раз Джим начал
громко дышать, потом захрапел, и у меня все сразу прошло.
Том подал мне знак - еле слышно причмокнул губами, - и мы на четвереньках
поползли прочь. Как только мы отползли шагов на десять. Том шепнул мне,
что хочет для смеха привязать Джима к дереву. А я сказал: "Лучше не надо,
он проснется и поднимет шум, и тогда увидят, что меня нет на месте". Том
сказал, что у него маловато свечей, надо бы пробраться в кухню и взять
побольше. Я его останавливал, говорил, что Джим может проснуться и войти в
кухню. Но Тому хотелось рискнуть; мы забрались туда, взяли три свечки, и
Том оставил на столе пять центов в уплату. Потом мы с ним вышли; мне не
терпелось поскорее убраться подальше, а Тому вздумалось подползти на
четвереньках к Джиму и сыграть с ним какую-нибудь шутку. Я его дожидался,
и мне показалось, что ждать пришлось очень долго, - так было кругом пусто
и молчаливо.
Как только Том вернулся, мы с ним побежали по дорожке кругом сада и очень
скоро очутились на самой верхушке горы по ту сторону дома. Том сказал, что
стащил шляпу с Джима и повесил ее на сучок как раз над его головой, а Джим
немножко зашевелился, но так и не проснулся. На другой день Джим
рассказывал, будто ведьмы околдовали его, усыпили и катались на нем по
всему штату, а потом опять посадили под дерево и повесили его шляпу на
сучок, чтобы сразу видно было, чье это дело. А в другой раз Джим
рассказывал, будто они доехали на нем до Нового Орлеана; потом у него с
каждым разом получалось все дальше и дальше, так что в конце концов он
стал говорить, будто ведьмы объехали на нем вокруг света, замучили его
чуть не до смерти, и спина у него была вся стерта, как под седлом. Джим
так загордился после этого, что на других негров и смотреть не хотел.
Негры приходили за много миль послушать, как Джим будет про это
рассказывать, и он стал пользоваться таким уважением, как ни один негр в
наших местах. Повстречав Джима, чужие негры останавливались, разинув рот,
и глядели на него, словно на какое-нибудь чудо. Как стемнеет, негры всегда
собираются на кухне у огня и разговаривают про ведьм; но как только
кто-нибудь заведет об этом речь, Джим сейчас же вмешается и скажет: "Гм!
Ну что ты можешь знать про ведьм! " И этот негр сразу притихнет и
замолчит. Пятицентовую монетку Джим надел на веревочку и всегда носил на
шее; он рассказывал, будто этот талисман ему подарил сам черт и сказал,
что им можно лечить от всех болезней и вызывать ведьм, когда вздумается,