"Марк Твен. Рассказ собаки" - читать интересную книгу автора

больше никогда не видела своей матери. Сердце ее разрывалось от горя, и мое
тоже, когда мы расставались, и обе мы плакали. Но она утешала меня как
могла. Она говорила, что мы родились на свет ради мудрой и благой цели, и
каждый из нас должен выполнять свой долг безропотно, что надо принимать
жизнь такой, как она есть, жить для блага ближних и не задумываться над тем,
что ждет впереди, - это не нашего ума дело. Люди, поступающие таким образом,
получат великую награду в ином, лучшем мире. И хотя для всех других существ,
кроме человека, доступ туда закрыт, но если и мы будем вести себя честно и
праведно, не ожидая за то вознаграждения, это придаст нашей кратковременной
земной жизни смысл и достоинство, что уже само по себе является наградой.
Все эти рассуждения ей приходилось слышать время от времени в воскресной
школе, куда она провожала детей. Эти слова моя мать заучила тщательнее, чем
ученые словечки и фразы, подслушанные в гостиной. Она много раздумывала над
ними ради собственного и ради нашего блага. Уже одно это показывает, что
голова у нее была мудрая и полна мыслей, несмотря на изрядную долю
ветрености и тщеславия.
Итак, в последний раз мы сказали друг другу "прости", в последний раз
сквозь слезы поглядели друг на друга, и прощальные ее слова - она, я думаю,
нарочно оставила их напоследок, чтобы я лучше их запомнила, - были такие:
- В момент опасности, которая грозит другому, не думай о себе, но
вспомни свою мать и в память о ней поступи так, как поступила бы она.
Вы думаете, я могла забыть эти слова? Нет!


ГЛАВА III

Каким же чудесным оказалось мое житье у новых хозяев! Большой
прекрасный дом, богатая обстановка, множество картин, изящных украшений, и
ни одного темного угла - всюду сверкание зажженных солнцем красок тончайших
оттенков. Какие просторы вокруг дома, какой огромный сад - зеленые лужайки,
великолепные деревья и масса цветов! И я была настоящим членом семьи. Меня
любили, меня ласкали и продолжали звать прежним моим именем. Оно мне было
дорого, мое старое имя - Эйлин Мейворнин, - ведь мне дала его мать. Она
услышала его в какой-то песне. Мои новые хозяева знали песню и считали, что
имя это очень красиво.
Моей госпоже, миссис Грэй, было тридцать лет, и до чего же она была
прелестна и очаровательна, вы просто представить себе не можете. А маленькой
Сэди исполнилось десять, - вылитая мать, такая же милочка. Сэди носила
короткие платьица, и на спине у нее висели два каштановых хвостика. А
малютке был всего год - пухленький, весь в ямочках, и так любил меня! Готов
был без конца таскать за хвост и тискать и так и заливался при этом своим
невинным смехом. Мистеру Грэю было тридцать восемь лет. Рослый, стройный,
красивый, начавший немного лысеть со лба; движения быстрые, решительные,
энергичные, и ни малейшей сентиментальности. Его четко очерченное лицо,
казалось, излучало холодный свет высокого интеллекта. Мистер Грэй был, как
его называли, ученым-экспериментатором. Я не знаю, что значит слово
"экспериментатор". Вот моя мать, та тотчас пустила бы его в ход и произвела
бы тем соответствующее впечатление. Сумела бы сбить им спесь с любого
терьера, а уж о комнатной собачонке и говорить нечего. Впрочем, есть слова и
получше, чем "экспериментатор". Самое великолепное из них - "лаборатория".