"Марк Твен. В Риме" - читать интересную книгу автора

века, которые успели миновать с тех пор, как почтальоны доставили эту еще
пахнувшую типографской краской газету подписчикам "Римской Ежедневной Боевой
Секиры".

"ОТКРЫТИЕ СЕЗОНА В КОЛИЗЕЕ. - Несмотря на неблагоприятную погоду,
избранное общество города чуть ли не в полном составе собралось здесь вчера
вечером, чтобы присутствовать при первом появлении на подмостках столицы
юного трагика, снискавшего за последнее время столько похвал в
провинциальных амфитеатрах. Зрителей было около шестидесяти тысяч, и вполне
вероятно, что, не будь улицы в столь непроходимом состоянии, театр не смог
бы вместить всех желающих. Его августейшее величество император Аврелий
занимал императорскую ложу, и взоры всех присутствующих были обращены к
нему. Спектакль почтили своим присутствием многие знатнейшие вельможи и
прославленные генералы, и не последним среди зрителей был молодой лейтенант
из патрицианской семьи, на челе которого еще не успели увянуть лавры,
добытые в рядах "Гремящего легиона". Приветственные крики, раздавшиеся при
его появлении, можно было услышать за Тибром!
Недавний ремонт и отделка немало способствовали увеличению удобства и
уюта Колизея. Подушки вместо твердых мраморных сидений, которые мы столько
времени терпели, - очень удачное нововведение. Теперешняя дирекция
заслуживает благодарности публики. Она возвратила Колизею позолоту, пышные
драпировки и вообще все то великолепие, которое, как сообщили нам старые
завсегдатаи Колизея, составляло гордость Рима пятьдесят лет тому назад.
Первый номер - битва на мечах между двумя молодыми любителями и
знаменитым парфянским гладиатором, которого недавно взяли в плен, - был
превосходен. Старший из юных джентльменов владел мечом с изяществом,
говорившим о незаурядном таланте. Его ложный выпад, за которым последовал
молниеносный удар, сбивший с парфянца шлем, был встречен дружными
аплодисментами. Его удары слева оставляли желать лучшего, но многочисленным
друзьям юного дебютанта будет приятно узнать, что со временем он несомненно
преодолел бы этот недостаток. Впрочем, он был убит. Его сестры, которые
присутствовали на спектакле, выказали глубокое огорчение. Его мать покинула
Колизей. Второй юноша продолжал бой с такой храбростью, что неоднократно
вызывал бешеные взрывы рукоплесканий. Когда наконец он пал мертвым, его
престарелая мать с воплем кинулась к арене. Волосы ее растрепались, из глаз
струились потоки слез, и едва ее руки вцепились в барьер, как она лишилась
чувств.
Полиция немедленно удалила ее. При данных обстоятельствах поведение
этой женщины может быть извинительно, но мы считаем подобные сцены
прискорбным нарушением декорума, который следует неуклонно поддерживать во
время представлений, не говоря уже о том, что в присутствии императора они
тем более неприличны. Парфянский пленник сражался смело и искусно, что
вполне понятно, ибо он сражался за свою жизнь и свободу. Его жена и дети,
присутствовавшие в театре, придавали своей любовью силу его мышцам и
напоминали ему о родине, которую он увидит, если выйдет победителем. Когда
пал его второй противник, жена прижала детей к груди и заплакала от радости.
Но счастье это оказалось недолговечным. Пленник, шатаясь, приблизился, и она
увидела, что свобода, которую он завоевал, завоевана слишком поздно: раны
его были смертельны. Так, ко всеобщему удовольствию окончилось первое
действие. По требованию публики директор вышел на сцену, поблагодарил