"Марк Твен. Заговор Тома Сойера (Повесть) " - читать интересную книгу автора

хранит, надо только доверять ему - и всё будет хорошо, и никто без помощи не
останется.
Наутро мы спрятали наши пожитки наверху в доме с привидениями и
вернулись с корзиной в город. Корзина нам очень пригодилась, чтобы
перетаскивать еду и кухонную утварь в большую лодку Джима. Я остался в лодке
сторожить припасы, а Том пошёл за покупками, и при этом ни в одну лавку не
заходил дважды, чтобы не приставали с расспросами. И наконец Том притащил с
чердака сосновые бруски, типографскую краску и все наши печатные
принадлежности. Мы переправились на остров, а там отнесли наше добро в
пещеру - теперь для заговора всё было готово.
Домой вернулись засветло, корзину спрятали в дровяном сарае, а ночью
встали и повесили ее на ручку входной двери. Утром тётя Полли нашла корзину
и спрашивает Тома, как она там очутилась. Том и отвечает: не иначе как
ангелы принесли. А тётя Полли говорит: да, наверное, так оно и есть, и она
знает парочку таких ангелов и после завтрака с ними разберётся. Честное
слово, так бы она и сделала, задержись мы хоть на минуту.
Но Том очень торопился с листовками, так что мы удрали при первой
возможности, взяли челнок и поплыли вниз по реке в Гукервилль, что за семь
миль отсюда, - там есть маленькая типография, у которой заказы бывают от
силы раз в пять лет. Там для нас отпечатали сто пятьдесят листовок про
беглого негра. Назад мы поплыли по тихой воде вдоль самого берега, домой
вернулись засветло, листовки спрятали на чердаке, потом нам задали взбучку
(правда, совсем небольшую), а после был ужин и семейное богослужение. Спать
легли усталые как собаки, зато довольные - ведь мы сделали всё, что нужно.
Заснули мы тотчас же - всегда быстро засыпаешь, если ты устал, и сделал
всё, что мог, и старался изо всех сил, и на душе спокойно, и нет никаких
забот. А о том, как нам проснуться, мы ни капли не тревожились: погода была
хорошая, и, пока она не переменится, нам всё равно больше делать нечего, а
уж если переменится - мы сразу почуем и проснемся. Так оно и вышло.
Около часа ночи началась гроза, и нас разбудили гром и молния. Лило как
из ведра, дождь барабанил по крыше так, что можно было оглохнуть, и хлестал
по стёклам - в такую погоду хорошо лежать, уютно устроившись под одеялом.
Ветер хрипло завывал в трубах: то стихнет, то снова налетит, да как начнет
гудеть, свистеть, реветь, дом ходит ходуном, ставни по всей улице хлопают -
и вдруг как сверкнет молния, будто всё вокруг огнём пылает, и гром как
грянет - вот-вот, кажется, весь мир на кусочки разлетится. В такую грозу
радуешься, что ты жив-здоров и лежишь в тёплой уютной постели. А Том как
возьмёт да и закричит: "Гек, вставай - сейчас как раз самое время!" - со
всей мочи, да только я его еле услышал через весь этот рев и грохот.
Мне хотелось полежать еще хоть капельку, да нельзя было - Том бы не
разрешил. Встали мы, оделись при свете молний, взяли одну листовку и кнопки,
вылезли через заднее окно на крышу пристройки, проползли вдоль края крыши,
спрыгнули на сарай, оттуда - на высокий дощатый забор, с забора - в сад, как
обычно, а из сада по тропинке выбежали на улицу.
Дождь лил не переставая, и гром гремел, и ураган так и не стих. Лихая
ночка, сказал Том, как раз для тёмного дела вроде нашего! Я согласился и
говорю: зря мы не взяли все листовки - другой такой ночи ещё не скоро
дождёшься. А Том отвечает:
- А зачем нам столько сразу? Скажи-ка, Гек, где у нас вешают листовки?
- На доске у дверей почты - там же, где объявления о пропавших людях,