"Марина Юденич. Я отворил пред тобою дверь... [D]" - читать интересную книгу автора

богатством моя семья Здесь обо мне не знали ничего, кроме того что было
объявлено накануне казни и потому из открытых окон и с тесных литых балконов
женщины - почему-то только женщины с проклятиями бросали в телегу камни,
гнилые овощи, осколки разбитой посуды, но таковых было не так уж много.
Младенцы плакали на руках у матерей, но те не спешили унести их подальше от
жуткого зрелища, детей постарше отцы, наоборот, поднимали над головами,
чтобы те могли видеть все и те радостно смеялись, взлетая над душной толпой
на широких отцовских плечах и жадно разглядывали ту, что некогда служила
самому сатане и могла, если верить тому, что говорилось в приговоре святой
инквизиции превращать людей в отвратительных болотных жаб, огромных
крыс-людоедов и прочих мерзких тварей, заставляя их после служить себе.
Прямо за телегой, прикрываемые от толпы всадниками, брели два
монаха-иезуита, в низко надвинутых на глаза коричневых капюшонах Оба
казались древними старцами. Широкие капюшоны не скрыли от меня глубоких
морщин, избороздивших их пергаментно желтые лица и тусклые выцветшие глаза
Оба беспрестанно творили молитвы, сжимая старческими руками тяжелые кресты у
себя на груди.
Им было не по себе - этим несчастным, моя новая бестелесная сущность
могла теперь не только видеть и слышать, неведомым мне ранее образом ей
открывались теперь и мысли и чувства людей Старикам-иезуитам было известно,
что Господь уже призвал к себе ту, чье изуродованное тело сейчас предавалось
глумлению толпы - они молили у Создателя прощения себе за участие в этом
страшном спектакле. И только О душе моей не поминали они в своих молитвах,
как и не поминали о том, кто принудил их к этому святотатству Им не дано
было знать всего Да и никому еще не дано было понять, что же и чьей волей
вершиться сейчас под ярким лазурным небом.
Повозка тем временем достигла наконец площади, на самом деле это была
круглая, вымощенная черным булыжником площадка перед величественным и
мрачным собором, слишком, пожалуй, громоздким для такого маленького городка.
Этот небольшое, окруженное словно крепостной стеной плотно прилегающими
друг у другу узкими и высокими - в три-четыре этажа домами, с небольшими
оконцами-бойницами и торжественным фасадом собора, пространство было на
удивление свободным от толпы. Четыре узенькие - ровно на ширину копья -
чтобы проезжающий рыцарь мог держать его поперек седла, не задевая стены
домов - улочки как каменные ручейки стекались в круглое озерцо площади, по
ним и струился полноводный людской поток, но путь ему преграждали конные
стражники из свиты герцога и потный, шумный водоворот толпы пенился сотнями
людских голов, разбиваясь о широкие мускулистые конские груди. На площадь
горожан не пускали. На средине ее, жуткой темной пирамидой высился массивный
деревянный столб, равномерно обложенный почти до середины охапками хвороста,
вокруг него, словно храня неведомо от кого орудие страшной казни, стояли
стражники, рядом с ними, почти неподвижные, темнели фигуры в сутанах- слуги
святой инквизиции, коим предстояло, видимо, огласить ее приговор, а в
некотором отдалении, прямо у собора - высилась группа всадников в ярких
драгоценных одеждах, холеные ретивые лошади под ними не желали стоять не
месте, и гарцуя, отступали назад, то и дело задевая копытами ступени собора,
казалось, всадники выезжают прямо из темных недр величественного храма,
попирая тем самым его святость и власть того, во имя которого он был
воздвигнут. Более, как увиделось мне сначала, здесь не было никого..
Главного гонителя и палача своего первым разглядела среди всадников -