"Людмила Евгеньевна Улицкая. Тайна крови (сборник рассказов)" - читать интересную книгу автора

и он уехал на ней в Лавру, учиться дальше на священника. Полтора месяца Иван
не приезжал, и Маша взяла старшего Ванечку и поехала в Лавру субботним
ранним утром, чтобы показаться перед мужем и ласково обратно к дому
призвать. Маша приехала в середине службы, он в хоре стоял, но на нее не
смотрел, хотя она приблизилась к самому клиросу. Он был очень красив, но
лицо его было грозным, борода, прежде маленькая, хорошо постриженная,
разрослась до груди, и он сильно похудел,- это даже под бородой было видно.
Когда служба отошла, она к нему приблизилась, а он рукой ее отвел, как
занавеску, а на Ваню даже и не поглядел... Маше стало страшно от такого его
жеста, а особенно от глаз, которые смотрели вперед и как будто мимо них,-
как на иконе "Спас Ярое Око". Она сразу поняла, что пришла беда, но не
знала, какая.
Больше Маша в академию не ездила, и он дома не бывал до весны. Весной
приехал, в дом не вошел, вызвал ее на улицу и сказал, что дело его решенное:
пусть сама подает заявление, что брак их недействительный, чтобы его
отменили.
Маша не поняла:
- Разводиться с нами хочешь?
- Нет, какой тут развод, дети чужие, все обман был...
Маша сначала как будто улыбнулась, но сразу и заплакала:
- Ваня, да я же девушкой за тебя выходила, ты первый у меня, и
единственный...
- Магдалина ты и есть, только нераскаянная... Я брака обманного не
признаю,- твердо сказал Иван, а на жену даже не смотрит, все в сторону.
- Так венчанный брак, Ваня! Мы же перед Господом...- сквозь слезы
лепетала Маша, но все было напрасно.
- Развенчают... Обманный брак развенчают!- сказал Иван как о решенном
деле.
- А дети?- все упорствовала Маша, боясь потерять свое кривое счастье.
- Что дети? Не мои дети! Иди, делай экспертизу, тебе и анализы то же
скажут,- не мои дети!
- Да сделаю я эти анализы! Ваня, наши это детки, Коля-то как на тебя
похож, только светлый, а Ванечка, ты посмотри, ведь волосики у него
потемнели, вырастет, как у тебя будут...- пыталась Маша развернуть разговор
в хорошую сторону, но сила ей противостояла самая страшная, какая бывает:
безумие. Оно было уже вполне созревшим, но пока было сдерживаемо внутри, и
дикие подозрения облекались в логическую форму. Иван стал перечислять все
машины прегрешения: как ходила к подруге на третий день после свадьбы, а
была ли там, проверить теперь нельзя, но он-то знает, что не было ее там, и
на концерт ходила два раза с мамой, только программа-то была не та, что она
ему тогда объявила... Обман, всегда обман! А главное: она себя разоблачила,
всю свою испорченность, когда после каникул он домой приехал, а она уж такое
искусство перед ним выделывала, как последняя девка с площади...
И дальше, дальше множество всего, чего Маша не помнила, и, что
главное,- ведь никогда прежде он никаких таких упреков не делал: неужто
столько лет в себе держал?
Развелись и развенчались: в Патриархии Иван получил про то справку.
Вера Ивановна удивлялась: таинство церковное, как это отменить можно? А
крещение? А отпевание? А причастие само? Тоже можно отменить?
Маша детей на свою фамилию переписала. Как будто они ее, исключительно