"Антон Ульрих. Джек: В поисках возбуждения " - читать интересную книгу автора

находясь в сладостной истоме и воспарив надо мной и окружающим меня реальным
миром в некое подобие рая. Боже, я никогда не забуду этого мгновения,
длившегося, как мне показалось, вечность!
Оргазм, испытанный мною тем вечером, был настолько силен, что я был
вынужден усесться на скамью и еще долгое время сидеть не в силах
пошевелиться, тупо глядя на медленно раскачивающегося в петле Руфуса, чье
лицо к тому моменту страшно посинело, а язык вывалился изо рта. Нечто
подобное я уже испытывал ранее, только ощущения были гораздо слабее. В
колледже я часто усаживался близко к стулу учителя алгебры, за которым
закрепилась слава большого любителя физических наказаний. За любую
провинность учитель нещадно порол учеников перед всем классом, устроив их
поперек стула и долго, кропотливо выбирая розгу. Мне до сих пор вспоминается
характерное движение, которое он производил, вскидывая руку с лозой и резко
опуская ее вниз. Лоза со свистом рассекала воздух, вызывая у класса тихое
придыхание и громкий вскрик наказуемого. От лицезрения мучений жертвы,
выбранной учителем алгебры, я всегда приходил в легкое возбуждение.
Еще более ранние воспоминания относятся к тому периоду, когда я жил в
родительской усадьбе и возил дедулю в деревню. Однажды, проезжая по главной
улице, мы принуждены были остановиться, так как навстречу нам показалась
большая толпа мужчин и женщин, которые тащили за веревку крепко связанного
грязного оборванца. Едва лишь галдящая толпа поравнялась с коляской, в
которой сидел сэр Джейкоб, тот громовым голосом крикнул: "Что, черт побери,
тут происходит?"
Здоровенный детина, тянущий за веревку несчастного бродягу, радостным
голосом объяснил старикану, что они с братьями поймали конокрада и сейчас
ведут его к шерифу нашего графства. Пока сэр Джейкоб выслушивал объяснение,
я с интересом и нескрываемым удовольствием разглядывал оборванца, которого
детина с братьями множество раз обвязал толстой пеньковой веревкой, более
подходящей для каната, поперек тела. Видимо, скорее для острастки, нежели с
иной целью, веревка была пропущена через рот конокрада, отчего тот вцепился
в нее гнилыми зубами, чтобы та не порвала рот.
Оборванец, видя задержку, глубоко вздохнул и что было сил рванул в
сторону, пытаясь вырваться из рук детины. Но не тут-то было. Уцепившись
обеими руками за веревку, детина сильно дернул, конокрад упал в пыль, а
толпа, обступившая его, со злорадством принялась пинать связанное тело.
Затем конокрад был поставлен на ноги и поведен далее.
Толпа уже почти совсем скрылась из глаз, а я все стоял, не решаясь
тронуться в путь, хотя сэр Джейкоб и понукал меня своим хриплым голосом,
говоря, что ему необходимо срочно заехать в таверну "Морской конек"
промочить глотку.
Ни одно из тех прошлых ощущений, конечно же приятных и возбуждающих, не
шло ни в какое сравнение с тем, что испытал я, лицезрел смерть бедняжки
Руфуса. Вот когда я понял, какое удовольствие больше всего подходит хищнику
в человеческом обличье, каким был я. Именно с того дня я стал искать
подобные удовольствия, возбуждавшие меня лучше всех изысканных эротических
возбудителей.

* * *

После окончания колледжа я, как и предполагалось, без особых усилий