"Антон Ульрих. Джек: В поисках возбуждения " - читать интересную книгу автора

поступил в Оксфордский университет и тем же летом отправился погостить в
родной Суссекс. Там, в глуши поместья, среди природы на берегу Ла-Манша меня
ждало новое, ни с чем не сравнимое удовольствие. В этом, как мне тогда
казалось, центре ханжества и всего того, что олицетворяло в моих глазах
новую, викторианскую эпоху, я научился любить и познал удовольствие быть
любимым.
Родители мне ничего не писали о преобразованиях, происшедших в
последнее время, поэтому я был весьма удивлен, когда, подъехав к усадьбе,
увидел, что против обыкновения меня никто не вышел встречать. С недоуменным
выражением лица я вышел из коляски. В доме было тихо.
Как странно, подумал я, направляясь в главный зал. Зал располагался
точно посреди усадьбы, занимая чуть ли не пятую часть первого этажа здания.
Самым же значительным и большим в зале был камин, спроектированный по
проекту моего прадеда. Сэр Джейкоб как-то рассказывал мне, что он, еще
будучи мальчишкой, видел, как работники выламывали стены в главном зале,
значительно расширяя старый камин. Камин и правда впечатлял своими
размерами, поскольку прадедушка задумывал его с той целью, чтобы внутри
можно было при желании зажарить быка. Эта истинно джентльменская прихоть и
послужила преобразованию, кое заставило впоследствии расширить и сам зал,
продлив его еще на четыре примыкавшие комнаты. Едва это произошло, как
прабабушка изволила заметить, что стены главного зала оказались голыми, так
как великолепная коллекция французских гобеленов служила украшением лишь его
части. Гобелены, устроенные по всему залу, только портили картину, да и сами
терялись в огромном пространстве. Тогда прадед, который, по мнению дедули,
был тряпкой и во всем слушался прабабку, не нашел ничего лучшего, как
отправиться в Италию, закупить там за баснословные деньги и привезти домой
огромные картины, изображавшие преимущественно фривольные картины из жизни
фавнов и нимф. Сии изысканные сцены античной мифологии непременно привели бы
к упадку и обнищанию нашего рода, если бы старикан вовремя не женился на
моей бабушке, даме чрезвычайно одаренной и к тому же богатой. Бабушка,
правда, была вдовицею, к тому же оказалась, согласно записям в приходских
книгах, на пару лет старше сэра Джейкоба, что ни в коей мере не помешало
дедуле ладить с ней. Я думаю, что, несмотря на все свои порочные склонности,
старикан грустил и тосковал по безвременно ушедшей супруге, честно
разделившей свое немалое состояние на три равные части.
Все это я описываю лишь затем, чтобы самому разобраться в тех сложных
чувствах, которые я всегда испытывал, входя в огромный зал и невольно
задирая голову, надеясь увидеть над сводами и поперечными балками потолка
звездное небо. Да, так велик и великолепен был главный зал!
Однако же, против своего обыкновения, войдя в зал, я так и не взглянул
в тот раз на потолок, надеясь увидеть далекие ночные светила. Напротив, я
уставился, пораженный увиденным, на камин. В этом монстре, в котором, как я
лично имел возможность убедиться, помещались на вертелах для жарки на
открытом огне туша здоровенного быка и два матерых лесных вепря, стояла
очаровательная девушка. Она с интересом разглядывала широкую чугунную
заслонку, отлитую фламандским мастером Гансом ван дер Брилем. Заслонка, как,
впрочем, и решетка, были своего рода произведениями искусства. На заслонке
имелся барельеф с очаровательными ангелочками, возносящими к небу цветочные
венки. Огромная каминная решетка, в свою очередь, была сплошь облеплена
мятущимися телами - душами грешников, мучимых в аду ужасными демонами. Когда