"Антон Ульрих. Джек: В поисках возбуждения " - читать интересную книгу автора

ночную рубашку, бесстыдно раздвинула ноги, открыв моему взору свои прелести.
Ее пальчики заскользили по плоти, путаясь в белесых курчавых волосках. Изо
рта вырвался сдавленный стон. Глаза Долорес закатились, лишь одни белки ярко
светились на смуглом лице.
Словно безумный, дрожа и обливаясь потом, я напряженно следил за каждым
движением, каждым жестом кузины, боясь хотя бы на мгновение упустить ее из
виду, боясь даже мигнуть, отчего глаза мои ужасно болели, а веки чесались.
Долли же возбуждалась все больше и больше. Она уже не владела собой.
Казалось, будто в ее прекрасное тонкое упругое тело вселился демон
сладострастия, терзая изнутри и доводя до исступления. Совершенно скинув с
себя ночную рубашку, она каталась по большой кровати, путаясь ногами в
концах полога и зарываясь головой в подушку, чтобы заглушить громкие стоны,
вырывавшиеся из ее рта. Наконец она выгнулась, выставив вверх маленькую
грудь со вставшими сосками, продержалась так несколько мгновений и с сильным
выдохом бессильно упала на кровать, раскинув руки и тяжело дыша.
Буквально через несколько минут Долли свернулась калачиком, накрылась
толстым одеялом и тут же заснула, предварительно задув свечу. Я просидел в
шкафу еще какое-то время, затем тихо открыл дверцу, осторожно вылез и
прошмыгнул в свою комнату. Только там я заметил, что весь низ моего белья
оказался мокрым и заляпанным. Испуганный, я на цыпочках помчался в ванную
комнату, находившуюся посреди коридора, где долго стирал, поминутно замирая
и прислушиваясь, боясь, что кто-нибудь проснется, войдет в ванную, увидит,
что я делаю, и сразу же догадается о моих проделках.
Признаюсь, ничего подобного я ранее не видел, как не видел и в
последующие годы, чтобы женщина ласкала себя с подобной страстью. Увиденное
той ночью до сих пор при желании легко встает живой картинкой перед глазами.
Признаюсь вам, это было незабываемое зрелище!

* * *

Неделя, которую тетя Аделаида и кузина Долорес гостили в нашем
поместье, была самой прекрасной из всех моих каникулярных недель. Мы с
кузиной катались верхом на лошадях, совершая долгие прогулки вдоль берега
Ла-Манша, выезжали все вместе на пикник, разумеется, с подачи тети, которой
вечно не сиделось на месте, к величайшему неудовольствию Анны, привыкшей
задавать тон в семействе, и к удовольствию всех остальных. Даже Чарльз
позволил себе вырваться на время из-под влияния жены, пару раз прилюдно не
согласившись с ее мнением.
Прекрасно скрывая свои истинные чувства к родственникам, Анна, к моему
удивлению, позволяла вдове развлекаться, как той заблагорассудится, я долго
не мог понять подобного снисхождения к даме, которую мать считала стоящей
намного ниже себя. Но однажды, когда Долли послала меня за каким-то пустяком
в доме, я, проходя мимо кабинета Чарли, случайно подслушал разговор отца и
матери.
Темой разговора, как я догадался, послужило поведение тети Аделаиды за
столом во время завтрака, к которому она вышла, по выражению матери, в чем
мать родила, хотя на ней был прекрасный шелковый пеньюар, последний
парижский шик, только-только входивший в то время в моду в Лондоне и
совершенно незнакомый в суссекской глуши.
- Но дорогая, Адели просто более простодушная и наивная, нежели те