"Мамзель д'Артаньян. Успение святой Иоланды [D + O]" - читать интересную книгу автора

дерево, сперва выжала и развесила на ветках промокшую одежду, противно
липнувшую к телу, а потом сама улеглась, как дриада, на толстом стволе,
свесив ноги и рассчитывая подремать, пока платье не просохнет. Бешеная
скачка утомила ее - сказывался год спокойной жизни в монастыре. Да и
последствия падения давали себя знать. Марго представила себе свое
завтрашнее самочувствие и чертыхнулась. о все-таки, как славно было лежать
нагишом на нагретом солнцем липовом стволе, слушать шелест листвы и щебет
птиц, - и не думать о постах, молитвах, внешних приличиях... и о
распятии-кинжале, припрятанном в тюфяке! Все-таки, кто - аббат или
аббатиса? А, главное - зачем? Для чего этой парочке убивать тихую набожную
пансионерку, за которую хорошо платят? Только ради того, чтобы сделать из
нее святую? Так реликвий у них в церкви и без того хватает. Да еще и
неизвестно, выгорит ли дело со святостью. А вот клиентуру они могут
запросто растерять. Поскольку нормальным родителям надобны живые и
здоровые дочки, а не картинки в святцах. о тогда какой смысл...
... Ее разбудил донесшийся с дороги цокот копыт. Ближе, ближе...
Явно, верховой... и не очень спешит, едет легким галопом, будто моцион
совершает. е дал выспаться, змей рогатый, чтоб ему все, что ни есть, навек
дыбом поставило! Притом, едет со стороны моста...
значит, направляется в обитель! Это кого же к нам черти волокут с
визитом? Марго поспешно соскользнула с дерева и присела, прячась в высокой
траве. Из-за поворота показался всадник в темно-зеленом с серебром камзоле
и шляпе с павлиньим пером, на рослой вороной лошади. атянул поводья,
приподнялся на стременах, огляделся. И, радостно, вскрикнув, направил коня
прямо к убежищу Марго - "Черт! адо было тряпки сдернуть!" Прежде, чем
женщина попыталась прикрыть наготу, всадник уже был рядом. Это был аббат
Гаспар. Он спрыгнул на землю, торопливо, путаясь в поводьях, привязал коня
к ветке, и облапил Марго, прижимавшую к груди пропахшее тиной платье, но
от толчка в грудь шлепнулся, распоров свои щегольские кюлоты о весьма
кстати валявшийся в траве острый сук. Пока аббат поднимался, охал, стонал
и поминал всех святых, женщина успела накинуть платье на голое тело, а
затем, как ни в чем не бывало, изобразив на лице самое искреннее
сострадание, осведомилась, как себя чувствует святой отец.
- Hу, Маргарита, что ж ты делаешь! - простонал Гаспар сквозь стиснутые
зубы, из последних сил пытаясь сохранить лицо. - Hу только я настроился
осенить тебя благодатью...
- А, так сейчас это называется "осенить благодатью", ваше преподобие? А
матушка аббатиса про это знает? - с деланным простодушием спросила Марго.
- А кто побежит к ней с докладом? е я, и не ты, и уж конечно, не Корбо,
- Гаспар жестом указал на вороного.
- о, ваше преподобие....
- К черту преподобие - Гаспар! И говори мне "ты"! Ты такая красивая,
Маргарита! - он опять вознамерился ее облапить, но, получив коленом в
самое чувствительное место, вынужден был разомкнуть объятия.
- Hу, теперь понял? ("Еще не хватало, чтобы он за мной поволокся, а
мамаша Онорет ревновать вздумала!") Хорош святоша!
- Hумм! Ох! Черт бы тебя подрал, треклятая потаскуха!
- Я, хоть и потаскуха, да соображаю, что всему свое место, -
отпарировала Маргарита, недвусмысленно постучав себе пальцем по лбу. - А
вы, господин аббат, готовы хоть среди бела дня, хоть под открытым небом. А