"Три монаха (Из японской прозы XV-XVI веков)" - читать интересную книгу автора

С этими словами Касуя увлажнил слезами рукав своей рясы.
Наконец настал черед третьего монаха приступить к своей исповеди. Был он
уже в преклонном возрасте, одет в ветхую рясу с широким оплечьем и
беспрестанно повторял про себя молитвы. Морщинистое лицо его было черно,
должно быть, долгие годы провел он в скитаниях, и вид имел до крайности
изможденный. И все-таки, глядя на него, можно было сразу сказать, что
человек этот не простого звания. Все это время он сидел, полузакрыв глаза
и, казалось, погрузившись в дремоту.
- Теперь ваш черед рассказывать, - принялись тормошить его собратья, и
тогда он молвил:
- Только что я выслушал ваши исповеди. Нет слов, чтобы выразить, как
глубоко тронул меня ваш рассказ. Вот что значит неумолимый закон кармы!20
История моего спасения не столь поучительна, и рассказывать о ней не
стоит. Но промолчать теперь, после того, как вы поделились со мною самым
сокровенным, было бы неуважением к досточтимым собратьям. Жаль занимать
ваше внимание безделицей, но так и быть - слушайте.
Имя мое - Рокуродзаэмон. Я родом из земли Кавати и довожусь единственным
сыном Синодзаки Камонноскэ, который состоял в родстве с семьей Кусуноки.
Глава рода Кусуноки Масасигэ21 приблизил к себе моего отца, советовался с
ним по всем важным вопросам, делился всеми своими замыслами, так что все
вокруг знали моего отца как наперсника Масасигэ. Масасигэ погиб в бою,
отец мой вспорол себе живот и принял смерть вслед за своим господином.
После гибели Масасигэ главою рода Кусуноки стал Масацура. Он одаривал меня
особыми милостями, и я в свой черед служил ему верой и правдой.
Впоследствии Масацура тоже погиб в бою, я же был ранен, но враги не
отрубили мне голову, и меня, чуть живого, вынес с поля брани и выходил
один знакомый монах. Так чудом я остался в живых. Когда я вернулся в
Кавати, Кусуноки Масанори, ставший по смерти брата главою рода, встретил
меня с распростертыми объятиями, и между нами установились те же отношения
дружбы и доверия, какие существовали между нашими отцами.
И вот однажды дошла до меня молва, будто Масанори решил добровольно
сдаться сегуну Асикаге22. "Быть того не может!" - подумал я и отправился к
Масанори.
"Дошло до меня, будто вы намерены сдаться сегуну Асикаге. Неужто это
правда?"
"Да, это правда, - отвечал Масанори. - Слишком много обиды накопилось у
меня на государя"23.
"В таком случае не лучше ли было бы вам отринуть суетный мир и уйти в
монахи? Тем самым вы сполна избыли бы свою обиду. Но перейти на сторону
Асикаги и направить стрелы против своего государя - это ли поступок
человека, желающего доказать, что он воюет за правое дело? Ведь люди
скажут: "Увидев, что военная удача изменила государю, Масанори покинул его
и, дабы уцелеть самому, пошел на поклон к Асикаге". Прошу вас, откажитесь
от своего намерения! Быть может, это дерзко с моей стороны, но я
недоумеваю, почему, приняв такое серьезное решение, вы ничего не сказали
мне?"
"Я знал, что ты меня не поддержишь".
"Стало быть, вы знали, что я вас не поддержу? Почему же тогда вы не
боитесь всеобщего осуждения? Не один представитель рода Кусуноки сложил
голову, сражаясь за государя, завещая славу потомкам. Будет горько, если