"Хью Уолпол. Над темной площадью" - читать интересную книгу автора

Так обстояли дела, когда мы с Хенчем пришли. Словом, я оказался в самой
гуще событий, то есть влип окончательно. Они убедились в том, что я их друг,
но стану ли я помогать им и дальше? Может, останусь в квартире Осмунда и
встречу Пенджли, когда тот придет? Чтобы он не сбежал.
- Не хотелось бы его вспугнуть, - заметил Чарли Буллер, - тем более что
он сам соизволил попросить нас об этой встрече.
- Послушайте, Чарли, - сказал я ему тогда, - но кое-что мне определенно
хотелось бы знать. Что вы и Осмунд собираетесь сделать с Пенджли?
- Ничего, - ответил Буллер, - ничего такого особенного. Поговорим с ним
немного, вот и все.
Он стоял чуть расставив крепкие ноги и по привычке втягивал щеки, будто
сосал через воображаемую соломинку коктейль. Потом усмехнулся и,
приблизившись, положил мне руку на плечо.
- Да вы и сами не прочь взглянуть на него, так ведь? - спросил он.
- Ладно, - сказал я, - подожду.
Спустя минуту Буллер появился из гостиной с улыбающимся Хенчем.
Казалось, от нервозности Хенча не осталось и следа.
- Мы с Чарли выйдем, хотим прополоскать горло, - кивнул он мне.
- Хорошо, - согласился я.
Но, оставшись один в той квартире, я чувствовал себя, честно говоря, не
в своей тарелке. Мной владело непонятное возбуждение. Не уверен, что до
этого мне когда-либо приходилось переживать более странное ощущение. Было бы
недостаточно объяснять состояние, которое я тогда испытывал, только тем, что
я уже предвидел, как сложатся надвигавшиеся события. И не оттого я
чувствовал себя странно, что на всем вокруг меня лежала печать личности
Осмунда. И не только потому, что я был охвачен неистовым, лихорадочным
волнением и рассудок мой мутился от неизвестности и - конечно же! - от
радости, что я нашел Хелен. Помимо всего этого было еще что-то. Я принялся
обходить комнату, рассматривая все подробно, и первое, на что упал мой
взгляд, была книга - тот самый томик "Дон-Кихота". Он спокойно лежал на
длинном обеденном столе. Как же я был рад, что он не пропал! Этот томик
внушил мне мысль о том, что невероятное приключение, в которое я ввязался,
всего лишь мелкий эпизод в моей биографии. А жизнь на самом деле такая
огромная, мудрая, справедливая...
Радость, охватившая Санчо Пансу, когда нашелся его осел, едва ли была
сильнее моей, когда ко мне вернулся мой Санчо Панса.
Квартира была маленькая, состояла из гостиной, двух спален, ванны и
крошечной кухни. Спальня поменьше, очевидно, предназначалась для прислуги.
На эту догадку меня навел фотографический портрет молодой женщины - улыбка
до ушей и море цветов, - стоявший на туалетном столике.
Обстановка в спальне побольше была по-монашески скромной. Она выходила
в гостиную, что, как я позже обнаружил, явилось немаловажной деталью,
учитывая дальнейшие события. Пол был грязный, в пятнах. Его покрывал
небольшой, некогда яркий, но теперь выгоревший персидский ковер
золотисто-персикового цвета с орнаментом в мелкую темно-лиловую елочку по
краю. В спальне стояла узкая, с виду жесткая, кровать из черного дерева,
комод с витыми медными ручками, зеркало в раме из черного дерева,
инкрустированного серебряной нитью, и при нем - несколько старых серебряных
щеток для волос, сильно помятых и потускневших. Упомяну еще буфет и два
стула с плетеными сиденьями. Стены были голые, без картин. Но все это