"Хью Уолпол. Над темной площадью" - читать интересную книгу автора

показалось мне сущими пустяками по сравнению с тем, что я там увидел. На
кровати лежала шляпка, а на одном из стульев - пара дамских перчаток. Их
оставила Хелен! Схватив перчатки, я тут же сунул их себе в карман. Скорее
всего это было инстинктивное движение, и сейчас, вспоминая тот случай,
думаю, что проделал я это совершенно бессознательно.
В моей бестолковой жизни мне довелось совершить немало бестолковых
поступков. Во всяком случае, еще история эта не кончилась, а я уже очень и
очень жалел о содеянном.
Вернувшись в гостиную, я в восхищении замер перед секретером, о котором
уже шла речь выше. Это действительно была великолепная вещь! Миниатюры из
белой и красной слоновой кости были так свежи по колориту, будто их
выполнили не далее как вчера. Очаровательны были смешные сценки,
изображенные на них. Цвета же отличались такой сочностью и глубиной, что
казалось, они оживляют всю комнату, насыщая ее мягким, теплым светом.
Толстые портьеры пурпурного цвета не были задернуты. Я подошел к окну и
выглянул на улицу. Снег ненадолго прекратился. И хотя его искрящийся белый
покров был, насколько я мог видеть, еще тонок, в воздухе разливалось
перламутровое сияние. На этом фоне суетились и бегали маленькие черные
фигурки, как куклы, которые приводил в движение, дергая за ниточки, царивший
над сценой невидимый кукловод. Ну какие же они все были важные! Как много
они мнили о себе, как пыжились! Глядя на них, я воображал, что, спрятавшись
за шторой, мог бы, хорошенько прицелившись из ружья, уложить их всех по
одному. Как смешно они стали бы подскакивать и, не пикнув, падали бы в снег,
распластываясь там чернильными кляксами на белой бумаге, а над ними
продолжала бы мерцать россыпь рекламных огней, горели бы рубиновые и
изумрудные звезды, разливал бы свои золотые искры бокал, мигали бы, то
появляясь, то исчезая, разноцветные буквы... И только эти пляшущие огни
продолжали бы жить на земле, где не осталось бы ни единой человеческой
души...
Не думайте, что мною овладел приступ кровожадности, это далеко, далеко
не так. Но с высоты, откуда я смотрел, мне все представлялось
неодушевленным, игрушечным - и площадь, и людишки на ней. Господь Бог, сидя
в одиночестве и позевывая на своем облаке, наверное, тоже частенько впадает
в подобное заблуждение.
Звякнул колокольчик. Резкий его звук ворвался в тихую квартиру,
отдавшись в моей спине предупреждающим толчком. Я вышел в переднюю, открыл
дверь... Передо мной стоял Пенджли.
Уж если в тот вечер мне предназначалась роль удивлять моих друзей, то
никого вид моей особы не поразил так сильно, как Пенджли. Был момент, что я
даже подумал: сейчас он повернется и сбежит. И в самом деле, он слегка
попятился назад.
- Входите, мистер Пенджли, - сказал я, - вас ждут.
Он осматривал меня с ног до головы. Как он был мне отвратителен в ту
минуту! Затем, пожав плечами, он произнес:
- Вот уж кого не ожидал здесь увидеть, так это вас, мистер Ган. Давно
мы с вами не встречались.
И правда, так давно, что я успел забыть его особенную манеру говорить.
Время от времени он с шипением словно бы всасывал отдельные слова, будто
ловил ртом мошек, а поймав, проглатывал.
- Да, - ответил я, отступая в сторону, чтобы дать ему войти, - лучше