"Хью Уолпол. Над темной площадью" - читать интересную книгу автораупиваясь, описывал, как они вопят, умоляя его сжалиться над ними, ползают у
него в ногах, напрасно унижаясь, но он остается тверд и непоколебим, не поддаваясь на их мольбы, не изменяя себе в своем беспощадном, бессердечном деле. Он воспевал свою власть над людьми, свое умение их покорять, столь совершенное, что он даже превосходил в нем всех прочих известных в истории великих завоевателей... И пока он этак бахвалился передо мной, мне становилось ясно, что он и впрямь диковинное явление в этом мире: ему абсолютно было чуждо чувство жалости, стыда, раскаяния. Ничто не могло ни смягчить его сердце, ни вызвать в нем укоров совести, которой у него просто не было - ни капли. Постепенно до меня доходило, что по крайней мере в одном Пенджли прав: он действительно уникален в своем умении успешно добиваться цели; действовать без стыда и совести, презирая всякие приличия, не считаясь ни с какими человеческими чувствами и представлениями о морали. Да, это был уникум в своем роде, пришелец с другой планеты, князь тьмы среди людей. Пенджли коснулся пальцем моей руки и произнес: - Вы приняты. Сгодитесь мне в деле. Но имейте в виду: раз уж я вас этак пометил, то не отпущу. Теперь вы моя собственность... Но что значили его последние слова и каким образом я мог быть его собственностью, так и осталось для меня загадкой, потому что в ту минуту мы оба услышали, как открылась входная дверь и в прихожей раздались голоса. Я догадался, что вернулись Буллер с Хенчем. Глава 6 Как-то на днях, уже после того как я принялся за это повествование, в мемуарах Уильяма Морриса мне попался на глаза нижеследующий отрывок: "Я обнаружил, что память моя очень часто подвергается некоему воздействию извне, каковое может быть определено как "озарение" или "вдохновение". Так, например, стоит мне сосредоточить свои умственные усилия на воспроизведении какого-либо происшествия, описываемого в данных главах, как сама сцена его действа вдруг сама разворачивается, множась в подробностях, поначалу, может быть, медленно, но чем дальше, тем все быстрей и отчетливей. Поразмыслив над этим явлением, я взялся за перо и начал писать, и тут, к моему удивлению, все диалоги, давным-давно лежавшие где-то на дне моей памяти, прочно забытые или дремавшие там до времени, стали возвращаться ко мне порой даже в совершеннейшей полноте, как говорится слово в слово. И не только слова, а даже интонации, паузы, жесты говорящего лица..." Приведенное выше наблюдение настолько соответствует тому, с чем приходится сталкиваться мне, что я не могу его не процитировать. Оно справедливо в отношении моего труда в целом, но в особенности сейчас, когда я приступаю к описанию последовавшей сцены, имевшей решающее значение в жизни каждого из нас. Буллер и Хенч вошли и остановились в дверях, разглядывая Пенджли. Сами понимаете, какой это был для них серьезный, драматический момент - здесь, в этой квартире, встретиться с Пенджли. Последний раз они видели его во время процесса. Сколько тяжких, суровых испытаний выпало на их долю за эти годы! Буллер был человеком без воображения. Он принимал жизнь такой, какая она |
|
|