"Хью Уолпол. Над темной площадью" - читать интересную книгу автора Человечек сел прямо и стал поглаживать свое колено, устремив на него
задумчивый взор. - Между семью и восьмью? Но он совершенно определенно назвал мне другое время, более позднее. Он просил меня зайти за ним между девятью и десятью... Хотел бы я знать, что у него было на уме? - Не имею понятия, - с приятной улыбкой ответил Осмунд. Они обменялись взглядами, Осмунд и Джозеф Пенджли. Казалось, они очень нравятся друг другу. Можно было даже подумать, что это тот самый редкий случай внезапно возникшей взаимной симпатии. Но именно в тот момент, когда эти двое обменялись взглядами, я впервые за весь тот сумбурный вечер остро ощутил верное приближение надвигающейся опасности. Мне вдруг пришло в голову, что это лишь прелюдия, а главные события еще только назревают и что мы все, как крысы, попались в капкан, обречены и нас уже ничто не может спасти. Этот человечек, похожий на викария, как и положено викарию, все о нас знал и с наслаждением затягивал нашу агонию. Что касается меня, то теперь я относился ко всему совершенно иначе. За себя я больше не боялся. Меня не тревожила мысль о том, что может быть со мной. Страх за себя, который я пережил только что, когда пугливой тенью метался, описывая круги вокруг площади, окончательно исчез. Отныне я думал только о Хелен. Поцелуй, который мы подарили друг другу, навеки все изменил. Конечно, я понимаю, что говорю банальности, свойственные языку влюбленных, но в те мгновения это были не только слова, это была чистая правда. Благодарение Богу, с тех пор жизнь моя пошла по-другому. Но тогда единственное, о чем я помышлял, - спасти Хелен. Меня не очень волновало, что станется с Осмундом, Хенчем и мной самим (замечу, что сейчас мне так ничего дурного, думал я. Она не должна быть втянута в эту историю. Этот смиренный, улыбчивый карлик не смеет тронуть ее. Несмотря на дружелюбный вид, он, по-видимому, может оказаться намного опаснее своего брата. - Я полагаю, мне больше нет никакого смысла его ждать. (У него была манера отчетливо, как на уроке, выговаривать каждое слово, а интонации были певучие, более характерные для женской речи. Но несмотря на то, что голос его звучал сладко и он тщательно подбирал слова, чтобы произвести впечатление культурного человека, он явно напоминал чем-то родного братца. Невольно в обоих случаях возникали аналогии с некоторыми видами животных. Если тот, другой Пенджли напоминал мне змею, то этот - раскормленную, притворно-ласковую, но коварную и злобную кошку.) - Мой брат, очевидно, уже не появится. Примите мои извинения за то, что побеспокоил вас. - Никакого беспокойства, уверяю вас, - любезнейшим голосом произнес Осмунд, всем своим видом изображая готовность проводить гостя до двери. - Наверное, вашего брата задержали какие-то обстоятельства. Ничего, он зайдет ко мне в другой раз. Но человечек не сдвинулся с места. Он сидел, оглядываясь по сторонам. Его глаза шарили по всей комнате. Остановились на свечах, шторах, на триптихе, на перемазанных краской стенах и наконец уперлись в секретер. Поднявшись, он подошел к нему и стал его рассматривать. - Ну что за прелестная вещица! Никогда не видел подобной красоты. Настоящая музейная редкость. - Я приобрел его в Испании, - сказал Осмунд, приближаясь к нему. Его |
|
|