"Хью Уолпол. Маленькое привидение ("Карета-призрак" #8) " - читать интересную книгу автора

они с мужем купили старый, восемнадцатого века, особняк на северном
побережье Глебесшира, недалеко от Драймаута, и чрезвычайно довольны
приобретением, что Джек чувствует себя сейчас значительно лучше, чем в
последние годы, и что они с радостью примут меня в качестве гостя, случись
мне оказаться проездом в Глебесшире. Внезапно это представилось мне
возможным выходом из положения. Болдуины не знали Чарльза Бонда и поэтому не
могли вызвать во мне никаких печальных воспоминаний о покойном друге. Они
были веселыми, шумными людьми, членами веселой, шумной семьи, и Джек
Болдуин, являвший собой образец душевного здоровья, мог бы развеять мое
мрачное настроение. Я тут же послал миссис Болдуин телеграмму, в которой
испрашивал позволения погостить у них с недельку, и в тот же день получил в
ответ самое теплое приглашение.
На следующее утро я покинул рыбацкую деревушку и пустился в одно из тех
странных путешествий по извилистым петляющим дорогам графства, какое
необходимо проделать, дабы добраться из одной глухой глебесширской деревни в
другую.
В полдень - чудесный морозный полдень под голубым небом декабря - я
очутился в Полчестере за час до прибытия нужного мне поезда. Я вышел в
город, поднялся по главной улице к величественному собору, постоял под
знаменитыми Арденскими воротами и взглянул на еще более знаменитую
усыпальницу Черного Епископа. И когда я смотрел, как косые солнечные лучи,
проникающие в храм через большое окно в восточной стене, дрожат и сверкают
на прекрасном голубом камне гробницы, у меня вдруг возникло странное
ощущение, что все это уже было со мной когда-то, что я стоял на этом самом
месте в некие давние времена, угнетенный неким давним горем и что все
теперешние испытания назначены мне судьбой. Одновременно на меня снизошли
непонятные покой и умиротворение: казалось, ужасное мрачное сознание
одиночества, владевшее мной в рыбацкой деревушке, внезапно покинуло меня, и
впервые со времени смерти Бонда я почувствовал себя счастливым. Выйдя из
собора, я зашагал вниз по оживленной улице и через милую сердцу старую
рыночную площадь, томимый какими-то неясными предчувствиями. Я твердо знал
одно: я направляюсь к Болдуинам и, вероятно, буду счастлив там.
Декабрьский вечер быстро спустился на землю, и заключительную часть
путешествия я проделал в смехотворном маленьком поезде, который двигался
сквозь сумрак таким тихим и неровным ходом, что до слуха пассажиров
постоянно доносилось журчание ручьев за окнами вагонов. И, подобные огромным
листам стекла, серые озера внезапно появлялись в поле зрения и простирались
до самой стены леса, густо черневшей вдали на фоне бледного неба. Я вышел на
маленькой захолустной станции, где у здания вокзала, похожего на клетку для
кроликов, меня ожидал автомобиль. Поездка не заняла много времени:
неожиданно я оказался перед дверьми особняка восемнадцатого века, и дородный
дворецкий Болдуинов проводил меня в холл с такой заботливой и
благожелательной предусмотрительностью, словно я был корзиной хрупких яиц,
которые он боялся разбить.
Я очутился в просторном холле с огромным открытым камином, у которого
все собрание пило чай. Я намеренно говорю "все собрание", поскольку дом
казался полным народа: взрослых и детей. Последних было столь много, что до
конца своего пребывания у Болдуинов я так и не сумел запомнить их по именам.
Миссис Болдуин вышла мне навстречу со словами приветствия, представила
двум или трем присутствующим, усадила и налила чаю; сказала, что я неважно