"Хью Уолпол. Маленькое привидение ("Карета-призрак" #8) " - читать интересную книгу автора

со дня отъезда дворецкого. - Миссис Болдуин рассмеялась. - И все же это не
очень уютный дом. Я хочу вернуть к жизни некоторые из этих заброшенных
комнат. Мы собираемся проделать в них дополнительные окна. И потом, здесь же
дети, - добавила она.
Да, там были дети. И безусловно, самые шумные в мире. Для них не
существовало никаких авторитетов на свете. Они казались свирепей и
необузданней дикарей - особенно существа в возрасте от девяти до тринадцати
лет, поскольку именно в этом возрасте дети наиболее жестоки и невоспитанны.
Среди остальных выделялись два маленьких мальчика (полагаю, близнецы) -
настоящие дьяволята; они смотрели на взрослых холодными настороженными
глазами, никогда не протестовали в ответ на упреки и ругань, но затем плели
интриги, в сети которых непременно попадался обидчик. Надо отдать моим
хозяевам должное: все эти дети не имели к ним никакого отношения, и думаю,
сами Болдуины со всеми своими домочадцами представляли собой наименее шумную
часть общества.
Однако с раннего утра до десяти часов вечера в доме стоял страшный шум,
и вы никогда не знали, как рано следующим утром он возобновится. Едва ли шум
особенно мешал мне. Он отвлекал меня от грустных мыслей и давал пищу для
более приятных размышлений, но в глубине души я сознавал, что подобный шум
неугоден старому дому. Всем известно, как пишут поэты о древних стенах,
которые радуются счастливому и беззаботному детскому смеху. Едва ли те стены
вообще радовались новым обитателям, и казалось странным, что я, человек, по
общему мнению не одаренный богатым воображением, постоянно думал о доме,
словно о живом существе.
Но до третьего вечера ничего экстраординарного не происходило. Впрочем,
произошло ли что-нибудь на самом деле? Судите сами.
Я сидел в своей спальне в удобном кресле, наслаждаясь восхитительным
получасом покоя перед обедом. Из коридоров доносились страшный гам и топот:
очевидно, детей пытались загнать в классную комнату для ужина. Внезапно шум
стих. Наступившую тишину нарушал теперь лишь мягкий легкий шорох снега за
окном: снег шел с самого утра. Неожиданно мысли мои обратились к Бонду - так
настойчиво и решительно, словно он вдруг появился передо мной собственной
персоной. Я не хотел думать о нем. Последние несколько дней я пытался
полностью отрешиться от воспоминаний о друге, почитая это самым разумным
выходом из создавшегося положения, но теперь оказался не в силах
сопротивляться их натиску.
Я блаженствовал в кругу воспоминаний о Бонде, снова и снова до
мельчайших подробностей воскрешал в уме все наши встречи, видел улыбку
друга, чуть приподнимавшую уголки его губ, когда он радовался, - и наконец
задался вопросом, почему именно мысли о Чарльзе столь сильно занимают мое
воображение, когда я потерял так много друзей, которых считал гораздо более
близкими, но которых практически не вспоминал впоследствии. Я вздохнул, и
мне почудилось, что кто-то тихо вздохнул за моей спиной. Я резко обернулся.
Занавески на окне не были задернуты. Вы представляете себе странную молочную
бледность, которую придает предметам отраженный свет снега? И хотя в спальне
горело три свечи, призрачные серебристые тени дрожали над кроватью и
сгущались над полом. Конечно, я находился в спальне совершенно один и все же
продолжал озираться по сторонам, словно уверенный в чьем-то присутствии.
Затем я с особым вниманием вгляделся в дальний угол за кроватью, и мне
померещилось, что там кто-то есть. Однако это было не так. Не знаю,