"Джон Апдайк. Бек и щедроты шведов" - читать интересную книгу автора

книжным отделом - многолетний друг нашего издательства, и потом, мы
стремимся расширить связи с Северо-Западом, в "Ньюс трибюн" в Такоме очень
толковый завотделом искусства...
- Я терпеть не могу печатные интервью, - перебил ее Бек. - На них
столько времени уходит. Сначала тебя увлекут, разговорят, а потом все
изрежут и переиначат, как им вздумается. Что ты на самом деле говорил,
зафиксировано только на аудиопленке, а ее они оставляют себе. Нет. С
газетными интервью покончено. Они отжили свой век.
- Брать интервью к тебе будут приезжать домой...
- Только Голду будить.
- ... и занимают они не больше часа - полутора плюс еще чуть-чуть,
сначала или по окончании, на фотосессию. Правда, Энни Лейбовиц, наверно,
захочет наложить грим. Хотя, может быть, обойдется какой-нибудь забавной
шляпой.
- Мери Джо, за что ты со мной так? Разве моя вина, что я тебе
понравился в передаче Донахью? Самому себе я тогда совсем не понравился.
Она положила все еще изящную ручку на его волосатую, корявую лапу,
неловко вылавливавшую маслянистые макаронины, которые, извиваясь, уходили
из-под вилки, точно угри из ловушки.
- Ты нужен людям, милый Генри, и моя обязанность по службе - облегчить
доступ.
- Я не виноват, что я им нужен. Лично мне они не нужны. Мне нужно,
чтобы меня никто не трогал. Я хочу жить тихо и смотреть, как растет Голда.
Она скоро начнет разговаривать. Она уже умеет говорить "пока!".
- Я прошу не ради себя. И даже не ради тебя. Я хлопочу об издательстве.
Существует такая вещь - ты этого не усвоил, мама тебя слишком баловала, - но
существует такая штука, как ответственность перед другими. Вместе с
наградами приходят обязательства, кто так сказал? Не Делмор Шварц? Из-за
тебя я начинаю серьезно подумывать о третьем бокале вина.
- Можешь подумывать сколько влезет. А я говорю "нет" всем газетным
интервью.
- Но ты же это не всерьез?
Ее аквамариновые глаза когда-то были, возможно, большими и красивыми -
теперь они зловеще поблескивали в середине лица, как два бутылочных осколка
в песке на пляже.
И у него не хватило бессердечия устоять перед ее взором. Уступая, он
пробурчал:
- Они сами от меня отвяжутся, когда я провалю Нобелевскую лекцию.
- Не провалишь. Этого не может быть. Фолкнер свою написал в самолете, с
похмелья, и прочел невнятно, себе под нос, но теперь она исторический
документ, вроде Геттисбергской речи. Придумай что-нибудь в геттисбергском
духе. Генри, слушай, ты согласен съесть за компанию со мной еще по
шоколадной ватрушке или предпочтешь, чтобы я терзалась муками совести в
одиночку?
Стокгольм, раскинутый по Балтийскому архипелагу, сверкал на морозе.
Золотоголовые шведки с румянцем во всю щеку над волчьими и лисьими
воротниками шагали по модным улицам мимо ресторанов и антикварных лавок
Старого города - Гамла стан. Бека доставили в достославное место
писательских сборищ, "Чэлларен ден гюльдене фреден", обедать в обществе
нескольких шутников-академиков. Один писатель, автор знаменитых