"Джон Апдайк. Давай поженимся" - читать интересную книгу автора

- Слушай. Я найду тебя даже в аду. - Ее всегда пугало, что Джерри,
упоминая про ад, имеет в виду вполне конкретное место. - Если
почувствуешь, что заблудилась, иди на Лафайетт-сквер - ну, ты, знаешь, в
садик за Белым домом - и стой под передними копытами лошади.
- Эй? Джерри? Не смей меня ненавидеть.
- О Господи. Вот было бы хорошо, если б я тебя возненавидел! Скажи
лучше, как ты одета.
- Черный полотняный костюм.
- Тот, в котором ты была на вечеринке у Коллинзов? Грандиозно. В
Смитсоновском институте на первом этаже потрясающие старинные поезда. И не
пропусти самолет Линдберга. До встречи в полшестого.
- Джерри? Я люблю тебя.
- И я тебя люблю.
"Значит, он считает, что хорошо было бы, если бы он мог возненавидеть
меня", - подумала она и, выйдя из аэровокзала, взяла такси. Шофер спросил,
в какой Смитсоновский институт ей надо - в старый или в новый, и она
сказала - в старый. Но подойдя к двери старинного особняка из красного
кирпича, круто повернула обратно. Прошлое было для нее лишь пыльным
пьедесталом, возведенным для того, чтобы она могла жить сейчас. Она
повернула обратно и пошла под солнцем по Моллу. Убывающий день, тротуары,
усеянные пятнами тени и семенами, тележки торговцев сластями, туристские
автобусы с темными стеклами, набитые глазеющими американцами, стайки
детей, причудливое кольцо колеблемых ветерком красно-бело-синих флагов у
основания высокого обелиска, индийские женщины в сари с браминскими
кружочками на лбу и жемчужинками в ноздре и в то же время при зонтиках и
портфелях - все это создавало у Салли впечатление ярмарки, а купол
Капитолия вдали, более светлый, чем серые крылья основного здания,
поблескивал, словцо глазированный марципан. Солнечный свет, озарявший,
куда ни глянь, официальные здания, казался ей драгоценным, как деньги, -
она шла мимо Музея естественной истории вверх по 12-й улице под серыми
аркадами министерства почт, затем по Пенсильванской авеню - к ограде
Белого дома. Она чувствовала себя легко, свободно. Правительственные
здания, вылепленные причудливой рукой и застывшие, как бы царили в воздухе
рядом с нею; величественные и нереальные, они давили на нее. В просветы
между часовыми и зеленью она поглядела на Белый дом - ей показалось, что
он сделан из чего-то ненастоящего и похож на меренгу. Она подумала о
большеглазом молодом ирландце, который правил там: интересно, каков он в
постели, мелькнуло у нее в голове, но представить себе этого она не могла
- он же президент. И она свернула на 14-ю улицу, шагая навстречу своей
судьбе.
В сумочке у Салли была зубная щетка - весь ее багаж: она унаследовала
от отца любовь путешествовать налегке. Ничем не обремененная, не чувствуя
жары в своем черном полотняном костюме, она казалась самой себе элегантной
молодой вдовой, возвращающейся с похорон мужа, старого, жадного и злого.
На самом-то деле Ричард, несколько, правда, отяжелевший за эти десять лет,
был все еще хорош собой, хотя голова его, казалось, давила своей тяжестью
на плечи, а движения стали менее стремительными и четкими под бременем
"ответственности" - слово это он произносил отрывисто и раздраженно. Когда
они только поженились, жили они на Манхэттене и, поскольку были бедны,
много ходили пешком и ничуть не расстраивались. Она почувствовала призрак