"Джон Апдайк. Четыре стороны медали" - читать интересную книгу автора

естественна и неизлечима. Мы любим друг друга. Единственное лекарство от
этого недуга - стать мужем и женой или прийти к пресыщению каким-то иным, но
столь же верным путем. Я решил положить жизнь на то, чтобы такая смерть нас
не постигла. Ты не знала страха, созидая нашу любовь, - теперь я, не зная
страха, должен ее охранять. Мое тело жаждет тебя - отдаться бы страсти до
полной погибели, но слышит "нет... нет... нет..." и стонет, точно
перегруженный корабль. По сто раз в день я решаю броситься с этого тупо
рассекающего океан лайнера в сумасшедшей надежде, что волны принесут меня,
как принесли однажды, покрытого язвами и умирающего, в Вейзефорд. Но я,
убивший Морольда, снова и снова убиваю гидру тоски по тебе... Мой корабль
плывет, истекая аквамариновой кровью. Бог знает, куда он плывет, но только,
надеюсь, прочь от царства компромиссов и лжи, где глупая земля так же цепко
держала бы нашу любовь, как она держит расцветший в навозе цветок. Да,
встреться мы с тобой наивными детьми, мы отдались бы нашей любви беззаветно
и позволили ей пройти назначенный всякой любви путь от страсти к
удовлетворению, от удовлетворения к пресыщению, потом к скуке и, наконец, к
измене. Но на нас уже лежала вина, и потому мы унесем нашу любовь
совершенной в смерть. Помнишь, на Белой Поляне, у реки, когда жизнь твоя
висела на волоске, ты взяла в руки раскаленную полосу железа, прошла девять
шагов и показала жителям Корнуэльса свои чистые прохладные ладони? Я сейчас
беру пример с тебя. Помнишь, я подарил тебе как-то книгу Айзека Дайнезена,
там есть слова, что Бог - это тот, кто всегда отвечает "нет". Говоря "нет"
нашей любви, мы с тобой становимся богами. Вот и я написал эти слова, хотя
понимаю, как они кощунственны.
Расстояние между нами увеличивается. Звонит гонг. Стюард-туринец
запирает книжные шкафы. Я тоскую по тебе. Я буду хранить тебе верность до
конца. Будем же жить, навсегда разлученные, как вечный укор миру, в котором
спасти от гибели можно лишь то, от чего ты по своей воле отрекся.

2. Изольда Белорукая

Дорогой Каэрдин, прости, что долго не писала. Все это время было трудно
улучить минуту. За полтора месяца я не взяла в руки ни одной книги, не
развернула журнала. Сейчас вечер, дети заснули - надеюсь, что заснули, -
посуда моется в мирно побрякивающей машине, и я наконец-то смогла присесть с
пятой рюмкой "Нойли Прата" за сегодняшний день. Ты единственный, с кем он
был откровенен, поэтому я тоже расскажу тебе все. Он снова меня бросил. Но и
с ней тоже расстался. Что ты на это скажешь? Она, насколько можно судить,
приняла это довольно спокойно. В субботу вечером я видела ее на празднике в
замке. Она почти не изменилась, только похудела. Марк весь вечер не сводил с
нее глаз. У нее хоть есть он, а что осталось мне? Дом, брат, счет в банке и
призрак. Накануне своего отъезда он объяснил мне - с такой нежностью, с
таким состраданием! - что его женитьба на мне была чем-то вроде каламбура: я
привлекла его тем, что меня тоже зовут Изольда. И все, что у нас с ним
было - семь лет вместе, трое детей, - все это, по Фрейду, следствие
замещения в подсознании. Он с таким детским простодушием просил отпустить
его, что я даже рассмеялась.
Останься у меня хоть капля гордости, я бы умерла или сошла с ума. Я не
знаю, люблю его или нет, не знаю, что такое любовь, не знаю, хочу это знать
или не хочу. Я столько раз убеждала его, что уж коль он так сильно ее любит