"Джон Апдайк. Кролик вернулся (Кролик-2)" - читать интересную книгу автора

богохульничает, а у самого в спальне висит икона; в школе она была чистый
заморыш, но теперь она не держит зла на то время, понимая, что все эти годы
менялась, формировалась, приближалась к Чарли. Его дырка. Богатая дырка,
хотя Спрингеры никогда не были богатыми - не богатые, но респектабельные
люди. Папа дал ей немного акций отложить на черный день в ту пору, когда
Гарри вел себя так безответственно, чеки с дивидендами поступали в конвертах
с окошечком, ей не хотелось, чтобы Гарри их видел: они делали его работу
такой малозначительной. Дженис хочется плакать при мысли, как тяжело работал
Гарри эти годы. Его мать любила говорить, как он выкладывался, занимаясь
баскетболом, как отрабатывал дриблинг, броски; а вот у Нельсона, ядовито
замечала она, ни к чему таланта нет. Глупости все это. Такие мысли заводят в
тупик, а надо думать о завтрашнем дне, надо выяснить отношения с Гарри, а
Чарли только пожимает плечами, когда она спрашивает, как быть; в обед, если
папа не вернется с гор, они могут поехать к Чарли на квартиру, раньше ее
смущал свет, а теперь ей больше всего нравится заниматься любовью днем - все
видно, задницы у мужчин такие невинные, даже маленькая дырочка, как в
неплотно затянутом кисете волосня - как темный пушок, а сколько им
приходится сидеть, мир перестал быть для них естественной средой - глупости
все это. Решив все же завести себя, Дженис возвращает руку на прежнее место
и открывает глаза - Гарри спит рядом, свернувшись клубком, до чего же глупо
с его стороны все эти годы не давать раскрыться ее сексуальности, сам
виноват, во всем виноват сам, секс дремал в ней, и обязанность Гарри была
вызвать его к жизни, она ведь все для Чарли делает, потому что он просит, и
это как священнодействие, она не задумывается, это жизнь, ты появилась на
свет и должна жить, и сотворена ты для одного-единственного, женщины нынче
это отрицают, сжигают бюстгальтеры, но все-таки рождена ты только для
одного, ты словно падаешь, падаешь в пустоту и раскрывается глубина, она
поглощает тебя, Гарри никогда этого не познает, он не смеет над этим
задуматься, все куда-то бежит, слишком он разборчивый, да и секс в общем-то
ненавидит, она ведь все время была тут, да и сейчас тут, - о нет, не вполне.
Дженис знает, что он знает, она открывает глаза, видит, что он лежит на краю
кровати, на краю пропасти, они оба на краю пропасти - вот-вот упадут, Дженис
закрывает глаза, она сейчас полетит вниз. О-о-о... Застонали пружины.
Дженис расслабляется. Говорят - она где-то об этом читала, - есть
доктора, которые меряют тебе кровяное давление, когда ты этим занимаешься, -
к голове прикрепляют такие штуки, как тут можно сосредоточиться, лучше
всего, когда ты сам себе доставляешь удовольствие. Кровать затряслась, и
Гарри очнулся от глубокого сна, тяжело перекатился на другой бок и обхватил
рукой ее талию, - крупный, бледный, набирающий вес мужчина. Она поглаживает
его запястье пальцами - теми же пальцами. Сам виноват. Он - призрак, белый,
мягкий. Пытался засунуть ее в ящик, подобный тому, в какой положили Ребекку,
когда малышка умерла. Как она тогда прижимала малышку, уже мертвую, всю в
мыльной воде, к своей груди и выла с такою силой, словно хотела пробить
дыру, через которую снова вошла бы в ее ребенка жизнь. Она видит это точно
на экране, большое колесо вращается на черном бархатном фоне под звуки
дивной симфонии, которые захватили ее, несмотря на все ее смятение, в
котором она пребывала, когда шла в кино. А теперь она перелетает как
балерина с одной планеты своей жизни на другую, - папа, Гарри, Нельсон,
Чарли; ей кажется, что она предала любовника, испытав наслаждение без него,
и тихонько подносит к губам кончики пальцев, приятно пахнущие болотцем, и