"Джон Апдайк. Кролик вернулся (Кролик-2)" - читать интересную книгу автора

с ней - потный гангстер с сигарой, торчащей в центре лица словно второй
член, он вытаскивает ее изо рта и ржет.
- Но не слишком ее обнадеживай, - добавляет Гарри, имея в виду мать. -
Мы наверняка приедем в воскресенье. А сейчас мне надо бежать.
Гроза окончилась. Из прорезей в облаках выглядывает солнце, быстро
высушивая тротуары. Пятна сырости похожи на карту - раскисший "клинекс"
кажется островком посреди мокрой лужицы. Из укрытия в заброшенном обувном
магазине появляются могучие грузчики и тощие лоботрясы-негры. Обшарпанный
знак автобусной остановки, урна с крышкой, похожей на летающую тарелку, с
надписью "Поддержим чистоту в Бруэре" и валяющиеся вокруг обертки, асфальт,
весь в ямках и щербинах, сверкает, промытый дождем. Разметанные по небу
носовые платки и лошадиные хвосты черной грозовой тучи уносятся на восток,
за хребет горы Джадж, и небо снова становится унылым, однотонным,
характерным для влажного климата Пенсильвании. И у Кролика снова копится
нервозность, ищущая выход в злости.
Когда он приезжает домой, Дженис там нет. Как и Нельсона. Шагая по
дорожке к дому, он видит, что их освеженная дождем лужайка заросла ползучим
сорняком, ощетинилась подорожником. Кролик дает сыну полтора доллара, в
частности за то, чтобы он подстригал лужайку, а она не стрижена с июня.
Маломощная косилка, которой они пользовались, унаследовав ее от Спрингеров,
пока не купили такую, на которой можно ездить, стоит в гараже с банкой
горючего возле колеса. Кролик смазывает ее, заливает бензин - янтарный в
банке и бесцветный в воронке - и с четвертой попытки заводит мотор. Косилка
начинает выбрасывать клейкие охапки мокрой травы, двигаясь взад и вперед по
двум квадратам, образующим лужайку перед домом. За домом - большая лужайка,
там стоит сушилка для белья, и там они с Нельсоном играют иногда с
футбольным мячом, протертым до основы. Заднюю лужайку тоже следовало бы
подстричь, но Кролик хочет, чтобы Дженис увидела его за работой перед домом
и почувствовала себя немного виноватой.
К тому времени, когда она возвращается домой, сворачивая на
Виста-креснт так, что из-под колес летит не закатанный в асфальт гравий, и,
как всегда, вызывая в нем тихое бешенство, ставит "фэлкон" в гараж
недостаточно глубоко, так что бампер выступает ровно настолько, чтобы нельзя
было закрыть дверь, - длинные тени от травинок сливаются со срезанными
верхушками, и Кролик стоит у их единственного деревца, тощего клена,
притянутого проволокой к колышкам, и ладонь у него саднит от секатора,
которым он подрезал кусты вдоль дорожки.
- Гарри, - вырывается у Дженис, - ты на улице? Как это на тебя не
похоже!
И в самом деле: в Парк-Вилласе с его образцовыми участками в четверть
акра и непременными трубами от садовых грилей обитателей не выманишь на
улицу, даже детишек летом, а в районе стоящих впритык кирпичных домов, где
прошло детство Кролика, дети всегда на улице, прячутся в жиденьких кустах,
устраивают потасовки на гравиевых дорожках, играют в безопасности неподалеку
от окон, откуда кто-нибудь из взрослых непременно следит за ними. Здесь же -
уныние прерии, голое небо, исчерченное тонкими вешалками антенн. Небо,
отравленное радиоволнами. И запах запустения, словно исходящий из-под земли.
- Какого черта, где ты была?
- На работе, естественно. Папа всегда говорил - нельзя подстригать
траву после дождя: она вся прибита к земле.