"Джон Апдайк. Кролик успокоился (Кролик-4)" - читать интересную книгу автора

понять, какая это головная боль - иметь двоих детей, и потом, учти, мы
добирались сюда целый день, и в довершение всего - на тебе, собственный отец
крадет одного из твоих детей...
- Да не крал я ее, Господи помилуй! - перебивает Гарри. - Я покупал ей
"Небесный батончик". - Он чувствует, как его сердце пускается вскачь,
прыгает в бешеном галопе, и какой-то шальной удар снова и снова не в такт
отдается в ноге. Он заводит "камри" и включает переднюю передачу, машина
дергается с места, он жмет на тормоз и, перейдя на заднюю, начинает
потихонечку выезжать, стараясь не приложиться к "бивуаку" из Миннесоты - не
стукнуть ненароком выступающее сбоку зеркало и сам бок, украшенный гоночной
полосой из трех оттенков коричневого цвета.
- Гарри, хочешь, я поведу? - спрашивает Дженис.
- Нет, не хочу, - говорит он. - С чего ты взяла, что я хочу?
Она в нерешительности молчит. Даже не глядя на нее, он ясно видит это
выражение нерешительности: остренький кончик языка высовывается наружу и
замирает у верхней губы, что у нее означает умственное усилие - уж он-то
знает ее как облупленную. Он до такой степени знает ее, что поддерживать с
ней разговор для него все равно как бороться врукопашную с самим собой.
- Просто минуту назад у тебя было такое лицо, - осторожно начинает
она, - такое, что у меня...
- Белое как смерть?
- Вроде того.
Старикашка, который мнит себя главным распорядителем, указывает им,
куда надо ехать - вдоль стрелок на асфальте к кассовой будке. Машины
выстраиваются в очередь, прямо перед ними бежевая "хонда-аккорд" с номерами
Нью-Джерси - "Штат садов"; затылки тех, кто в ней сидит, почему-то кажутся
знакомыми - ну, конечно, это тот шустрый коротышка-попрыгунчик, который,
огибая стулья, зигзагами проскакал через весь зал ожидания, и рядом с ним
наша старая знакомая Грейс, а над задним сиденьем возвышается кучерявая
шевелюра дочери и еще одна голова, даже выше и кучерявее, вся в тугих
завитках, - голова молодого негра в стильном деловом костюме, про которого
Гарри подумал, что он прибыл сам по себе и ничего общего с этим семейством
не имеет. Старик папаша мелет языком не закрывая рта и отчаянно
жестикулирует, а негр только кивает, точь-в-точь как кивал Гарри в ответ на
поучения Фреда Спрингера. Да, нелегкая это работа - выслушивать тестя, даже
когда вы с ним одного цвета. Гарри так увлечен, что едва не въезжает "хонде"
в зад.
- Тормози, милый, тормози же! - не выдерживает Дженис, и откуда-то из
белого расплывающегося пятна ее теннисного платья, каким оно распознается
его боковым зрением, она протягивает ему пятьдесят центов для уплаты за
стоянку. Узкоглазый парнишка, глухой ко всему вокруг в своих
стереонаушниках, берет две монетки по двадцать пять центов рукой,
дергающейся в такт ритму, который слышен ему одному, и полосатый шлагбаум
поднимается перед ними - они свободны, могут катиться домой.
- Это ж надо, - говорит Гарри, выезжая на злосчастное аэропортное
шоссе, - дожили, нечего сказать, собственный сын обвиняет отца в похищении
детей. Подумайте, беда какая - у него не один, у него целых два ребенка! Да
какая разница, хоть два, хоть один - все равно ты связан по рукам и ногам.
Умышленно или нет, Нельсон задел больное место, ведь у Гарри с Дженис
когда-то было двое детей. Их умерший ребенок и по сей день живет с ними,