"Джон Апдайк. Кролик успокоился (Кролик-4)" - читать интересную книгу автора

в миле от их дома по бульвару Пиндо-Палм, подзорную трубу и треногу. И в
подрагивающий кружочек той первой зимой попадались то парусная лодка с
раздувающимся спинакером, то роскошная яхта с высокими белыми бортами,
бесшумно рассекающая волны, то взятый напрокат рыболовный катер с крылышками
нависающих над водой площадок - специально, чтобы удобнее было бить рыбу
острогой, а то, совсем вдалеке, огромное, целый мир в себе, ржаво-серое
нефтеналивное чудище, неподвижно ползущее в Мобил или Новый Орлеан или же
обратно - в Панаму или Венесуэлу. Но за последние несколько лет водная гладь
постепенно исчезла у них из виду: вдоль берега понастроили
отелей-небоскребов - один цвета овсянки, другие как малиновый мусс, а третьи
сплошь из стекла, холодные и чистые вертикали, сине-зеленые, как вода в
заливе.
Там, где ныне вздымаются ввысь небоскребы, когда-то не было ничего,
кроме песка да топких мангровых лесов; извилистые приливные бухточки
змейками вползали между деревьями, обнажая переплетения корней, а рябь на
воде означала, что там неслышно скользнул аллигатор или водяная змея; потом
откуда ни возьмись стали появляться выкрашенные в белый цвет дома и
некрашеные лачуги - жалкое подражание Югу, рассчитанное на несведущих
северян, стали худо-бедно выращивать хлопок и пасти скот на здешних песчаных
почвах и даже посылали на Север понуро плетущиеся стада живой говядины в
помощь голодающей армии восставших во времена Гражданской войны; а потом
домов становилось все больше, а расстояния между ними все меньше, иные были
уже из кирпича, известняка или гранита, доставляемого баржами из алабамских
карьеров. Позже, с наступлением нового века, на этот отросток Юга пришли
железные дороги и с ними толстосумы и недужные и просто жалкие недотепы -
здесь неожиданно для всех оказалась новая пограничная территория. Бумы
сменялись банкротствами; свежие порции оптимизма вливались одна за другой.
Ну а теперь, в эпоху авиалайнеров и государственной программы социальной
защиты и солнцепоклонничества в национальном масштабе, тут развернули такое
строительство - дома растут как грибы. Их городок называется Делеон в честь
некоего испанца-первооткрывателя[13], который в 1521 году пал от отравленной
семинольской стрелы (и не спасла его блестящая черная кираса) где-то тут
неподалеку или, может, в другом похожем месте. Когда Гарри просыпается,
прошлое мерцает, словно сон, в глубинах его сознания; в своем нынешнем
полупенсионном состоянии он пристрастился к чтению исторических книг. Он и
раньше всегда испытывал некоторый интерес к страшноватой смеси фактов, из
которой вырастают наши отдельно взятые жизни и в которую они затем сами
обращаются, - тонкие бурые слои перегноя, сложенные из предшествующих
смертей, слои, образующие, если они достаточно глубоки и спрессованы, залежи
угля, как, например, в Пенсильвании. Тихими вечерами, когда Дженис сидит на
диване, потягивая какое-то пойло и бессмысленно пялясь в телевизор, где идет
очередное тупоумное шоу, он устраивается на кровати, опершись спиной на
мягкое атласное изголовье, и оттуда, с головокружительной высоты своего
нефритово-зеленого убежища, словно с верхушки дерева, устремляет взгляд
вниз, в минувшее.
Звук, который врывается в его утренние сны и в конце концов их
рассеивает, - это визгливое жужжание косилок, подстригающих траву на
гринах[14] гольф-поля, а вслед за тем еще один, такой же или, может, чуть
менее механический, звук - рыдающие крики чаек, слетающихся на свежеполитые
фарвеи