"Федор Иванович Успенский. История Византийской империи, Том 1 " - читать интересную книгу автора

привнесли в историю. Рим естественным путем пришел бы к той форме быта,
какая характеризует средние века. Такое положение весьма пригодно к
устранению крайностей упомянутых национальных теорий, но само по себе оно
также не объясняет всего разнообразия явлений в истории. В основу этого
положения поставлен закон естественного развития европейского человечества.
В той мере, как новые народы воспринимали плоды римской образованности, они
становились гибким и послушным материалом, который был формируем романизмом
по его собственным склонностям.
Если поставим вопрос шире и будем вести речь о всемирной истории, то
найдем, что указанные теории удовлетворительны для объяснения лишь частных
историй, а не всеобщей. Успехами изучения всеобщей истории мы обязаны
исключительно западным ученым. Понятно, что западноевропейские теории имеют
и у нас широкое применение, влияя на разработку даже нашей собственной
истории. Нужно ли говорить, что национальные теории представляют собой
выражение национальных и политических тенденций; можно ли сомневаться, что в
оценке факторов, влияющих на развитие европейской истории, западная наука
дала преобладание тем, которые выражают западные народные начала? Но,
конечно, нетрудно доказать, что западная история не вполне одно и то же, что
европейская история, а тем более не всеобщая, и что в последней могут
оказаться важными такие факторы, которые не имеют принципиального значения в
первой. Если мы пожелаем установить общие схемы новоевропейского развития,
то должны будем отнестись с одинаковым вниманием к фактам западно- и
восточноевропейской истории, иначе наше построение будет односторонне и
неверно. Так, если бы мы, желая указать особенности исторического развития
славянского племени, собрали для этого материал только в польской истории,
то наша теория была бы не верна в том отношении, что истории других славян
могут представлять такие стадии развития, каких нет у поляков.
Западная историческая наука в своих построениях отправляется из двух,
собственно говоря, наблюдений: одно дано изучением Западной Римской империи
и отношений ее к новым народам, другое получается из истории германцев,
французов, англичан и др. после эпохи Великого переселения; но этих
наблюдений недостаточно для заключений об общих законах европейского
развития. Кто считает их достаточными, тот смотрит на народы негерманской и
нероманской расы как на ненужный служебный придаток, с которым не стоит
много церемониться. В западных исторических системах нет места наблюдениям
над историей Византийской империи и ее отношений к новым народам и над
историей греков и славян, персов, арабов и других восточных народов после
падения Западной империи. Самым очевидным и бесспорно важнейшим наследием,
завещанным древним миром средним и новым векам, нужно признать самый факт
существования в Европе романских народностей. Нынешние итальянцы, французы,
испанцы и румыны не суть, конечно, потомки старых римлян, но они и не
германские готы и лангобарды, не франки и не свевы и вестготы, это
олатыненные, т.е. романизованные, германцы. Что разлагающийся якобы Рим
императорской эпохи заключал в себе громадный запас жизненных сил, это видим
из того, что новые народы не выказали сопротивления культурному римскому
влиянию, и все были увлечены потоком романизации.
Нельзя думать, что романизация была распространяема только оружием и
насилием; нет, римская власть давала и преимущества, которыми не могли не
дорожить новые народы. Не вся сила римской политики заключалась в знаменитом
девизе: divide et impera, т.е. умей разделить интересы подвластного