"Лев Успенский. Слово о словах" - читать интересную книгу автора

-----
француз скажет: омм немец менш турок адам итальянец омо испанец jмбрэ
поляк члjвек болгарин човек финн йхминнэн японец хйто китаец жень кореец
сарам и т. д

Значит, думая на разных языках, люди, еще ничего не говоря друг другу,
еще в мозгу, в сознании своем, прибегают уже к беззвучным, непроизнесенным
словам. Из них они и формируют свои мысли. Из слов прежде всего; из слов по
преимуществу. Всякие другие образы - вещей, предметов, лиц, всевозможные
ощущения - тепло, холод, жажда, - если и принимают участие в образовании
этих мыслей, то лишь второстепенное, дополнительное. Они, вероятно, придают
окраску им, делают их более живыми и яркими. И только.
Изложенные положения правильны, но не всегда легко укладываются в
сознании. Особенно смущают они математиков и техников. Первым кажется, что,
кроме слов, можно думать и формулами. Вторые уверены, будто конструкторы
мыслят не словами, а образами деталей будущих механизмов, образами чертежей
и планов. Они пишут мне об этом.
Разумеется, это неверно. Любая формула имеет словесное значение.
Сказать (а + в)2 = а2 + 2ав + в2 - это все равно что выразиться иначе:
"квадрат суммы двух количеств равен квадрату первого из них плюс..." и т. д.
Формула короче, удобнее; поэтому математик предпочитает ее. Но формула - тот
же язык: как в письме мы прибегаем к стенография, так математик, ведя свои
рассуждения, пользуется своеобразной "стенологией", искусством сверхсжатой,
аккумулированной речи. Однако считать, что ему при этом удается обойтись
"без языка", столь же наивно и неправильно, как, питаясь гречневым
концентратом, хвастаться, что научился не нуждаться в крупе.
То же и с чертежами всякого рода. Даже Эвклид не воплотил своих
рассуждений в чертежах, а создал их как цепь словесных положений:
постулатов, аксиом, теорем, доказательств, при которых чертежи являются лишь
подспорным пояснением. Любой технический чертеж (скажем, карта мира) есть
лишь иное выражение словесного описания предметов. Каждый чертеж необходимо
"прочесть", то есть перевести его в слова; "думать одними чертежами"
решительно нельзя; "думать одними словами" вполне возможно.
Приведу два очень ясных примера. Водитель машины видит у дороги
"чертеж" - дорожный знак поворота. Он тормозит свою "Победу", но лишь
потому, что чертеж этот имеет для него словесное выражение: "Через 100
метров - поворот!" Турист, страдая от жажды, ищет на топографической карте
соответствующий значок. Но, увидев наконец источник, он не подумает об этом
значке. Он мысленно воскликнет: "Вот радость: вода, ключ, родник!" То же мы
имеем и в других, более сложных случаях.
Только наши слова, только язык, позволяют нам думать так свободно и
отвлеченно. И, не существу говоря, именно с тех пор, как человечество
научилось думать словами, оно и начало "мыслить" по-настоящему. А это могло
случиться лишь потому, что в то время человек овладел языком: звуковым
языком вначале, а затем и письменной речью.
Все это очень важно. Прежде всего, это решает наши недоумения,
связанные со стремлением некоторых людей "говорить душой, без слов". Теперь
мы убедились, что так, без слов, многого друг другу не скажешь. Уэллсовы
"земляне" также никак не могли бы понять, вслушиваясь или всматриваясь в