"Лев Успенский. Братски Ваш Герберт Уэллс" - читать интересную книгу автора

умеем плавать. Опирайтесь на наше плечо, но не цепляйтесь судорожно за
спасающего. Гребите вместе с нами к берегу: с каждым взмахом он ближе.
Готовьтесь отдать все, и тогда вы все сохраните. Будьте готовы разить, а не
только подписывать чеки. И тогда - час настанет.
Тогда высоко над окровавленной Европой стаи ворон полетят терзать вялые
щупальца последних марсиан. Тогда деловитые саперы начнут подрывать уже не
страшные мертвые цилиндры. Тогда еще раз разнесется над старым материком
отчаянное "Улля-улля!" погибающего среди всечеловеческой радости чудища. И
все мы - вы и мы - скажем в один голос и с равным правом: "Человечество и
человечность спасены нами!"
Но чтобы так случилось - надо спешить".

* * *

Ярким апрельским днем я принес конверт с письмом на нашу полевую почту.
Техник-интендант, сидевший там, вчитался в адрес: "Совинформбюро. Т.
Лозовскому. Город Куйбышев". Он посмотрел на меня: "Ого! Далековато хватили,
товарищ начальник!"
Если бы он знал, куда я на самом деле "хватил"!

* * *

Летом того года командование наградило меня великой наградой - месячной
поездкой в тыл, "в эвакуацию", на Урал, к семье. Вернулся я в августе. Все,
все было фантастикой. Утром - Москва, гостиница "Якорь", метро, беготня по
издательствам. Потом - три или четыре часа полета на бреющем, волны Ладоги
под самым брюхом самолета, потом куда более трудная задача - добраться от
аэродрома до Петроградской стороны, и, наконец, в тиканье метронома, в
глухих раскатах обстрела, улицы Попова, Пубалт. Другой мир.
В большой комнате писательского общежития к вечеру никого не было. За
ширмочкой в углу похрапывал лейб-шофер Вишневского Женя Смирнов. А на моем
столе, прижатая осколком зенитного снаряда, лежала длиннейшая, на семи
листах писчей бумаги, телеграмма. Телеграмма с латинским шрифтом. Откуда?
Что?
Я торопливо "затемнился", зажег свет.

I. 0020 17 К С BACI.
ELT - LEV USPENSKY

London june 1942 dear kommander Uspensky comrade literature and in
our fight from ample life for all men...

Скажу честно, сердце мое дрогнуло. Нет, не оттого, что - Уэллс, просто
потому, что бумажная пачка эта как бы материально воплотила в себе много
нематериального. Мое письмо дошло - туда, через целый океан смерти и хаоса.
И донесло до великого англичанина слово русского человека и солдата. И этот
первый и лучший из Бранстэйплов Англии не только прочел мои слова, он
продумал их, он отвечает. На столе лежал какой-то клочок дружбы народов,
интернациональной общности литераторов, что-то очень большое и дорогое...
Я быстро перелистал страницы. Да, он: