"Лев Успенский. Письма последних лет " - читать интересную книгу автора

Ваше письмо пролежало, как Вы видите, почти пять месяцев: привезли мне его
на дачу только вчера, 30 июля.
Теперь - по существу вопроса. В моих "Козликах"
Самый близкий пример - Ваш: "Сети притащили МЕРТВЕЦА, но они же
притащили ТРУП". Для языка труп - это вещь, а МЕРТВЕЦ - это мертвый ЧЕЛОВЕК.
В те далекие времена, когда складывались основные законосообразности
старорусской грамматики, между тем и другим была великая и принципиальная
разница. Можно было сказать: "Иду, лежит ТРУП БЫКА". Немыслимо было сказать:
"Иду, лежит МЕРТВЕЦ-БЫК". Мертвецом могло стать лицо ОДУШЕВЛЕННОЕ, а БЫК,
хоть и десять раз живой, душой не обладал и почетного звания "мертвеца"
заслужить не мог, умри он хоть трижды.
Вне языка мы давно подвергли сомнению это различие среди живых. Внутри
языка оно даже и терминологически еще не совсем изжилось: и сегодня нет-нет
слышишь деление предметов на "одушевленные" и "неодушевленные". Да оно и
удобно, тем более что языку очень мало дела до любых открытий в области
биологии, астрономии и любых других наук. Пусть нам великолепно известно,
что не солнце обходит неподвижную Землю, а наоборот, она, Земля, вращается в
его лучах, - зная это, никто из нас не скажет: "Земля подвернула под лучи
солнца Северодонецк (или Ленинград)". Напротив того, и Вы, и мы со спокойной
совестью скажем: у нас, в Ленинграде, или у вас, в Северодонецке, солнце
зимой САДИТСЯ раньше, ВСТАЕТ позже, чем летом.
Вот почему я считал (и считаю) себя вправе, рассказывая о существах,
как бы "живущих внутри языка", иметь в виду именно их внутриязыковые, а не
реальные отношения. <...>
<...> Вы приписали мне стремление каким бы то ни было способом
объяснять ЯВЛЕНИЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ. У меня такого стремления не было,
начиная с первой и до последней страницы моего "Козлика". Это - сказка о
русском языке, и коты, ослы, козлы, в ней живущие, ничуть не более реальны,
чем знаменитый ЧЕШИРСКИЙ КОТ ЛЬЮИСА КЭРРОЛЛА. Помните, как он доказывает
Алисе, что в Стране Чудес - все сумасшедшие. "Как по-Вашему, - спрашивает
он, - обыкновенная собака - сумасшедшая?" - "Н-нет..." - робко отвечает
Алиса. "А когда собака виляет хвостом? - говорит, сидя на дереве, Кот, -
тогда она ластится, не так ли?" - "Конечно!" - отвечает, не подозревая
ловушки, Алиса. "Ну, а я виляю хвостом, когда я злюсь! - восклицает Кот. -
Скажите теперь, что я - не сумасшедший". Вы меня простите, но в некотором
роде Вы поставили себя в положение милой маленькой Алисы из Страны Чудес.

* * *

1977. II. 1

Ленинград
Многоуважаемый В. В.
Мне кажется, что "мое мнение" по интересующему Вас вопросу в
значительной мере выражено на цитируемых Вами страницах 311-312 моего
"Слова"
За два года до того чтения "Двойника" у Белинского, на котором, по
словам Достоевского, он впервые огласил перед аудиторией слово
"стушеваться", сам Достоевский еще учился в Военно-инженерном училище. Его
ученики много чертили и, несомненно, "тушевали", "растушевывали" и