"Н.Д.Успенский. К истории обряда святого огня, совершаемого в Великую Субботу в Иерусалиме " - читать интересную книгу автора

Поэтому не случайно первые сообщения о чудесном огне в Иерусалиме появляются
не в золотую пору его церковной и общественной жизни, а в лихолетье. В это
время обряд становится знамением, устрашающим диких завоевателей и
ободряющим угнетенных. Такое значение его прекрасно отмечено французским
паломником Фульхерием де-Шартрой, посетившим Иерусалим в 1101 году, т. е. в
пору владычества в нем крестоносцев. Описывая обряд святого огня, он
говорит: "Все мы громко восклицая Ku,rie evle,hson, также молились Господу и
ожидали, что патриарх, вышедши из часовни Гроба Господня, проявит нам
обретенный там свет, а так как и после стольких молений Господь не
благоволил услышать нас, то мы начали думать, а многие мудрейшие стали даже
говорить, что может быть по определению промысла Божия уже никогда более не
будет сходить огонь, потому что в прежние годы, при малочисленности здешних
христиан, т. е. греков и сириян, было необходимо, чтобы этот огонь сходил по
обыкновению ежегодно, иначе, если бы в каком-нибудь году он не сошел, то
язычники, наблюдавшие и следившие за этим, немедленно умертвили бы всех; а
теперь, так как все мы здесь при помощи Божией совершенно безопасны, то,
если огонь и не сойдет, мы не боимся быть умерщвленными. Теперь же мы
являемся здесь преемниками, если можно так выразиться, того самого огня,
потому что при помощи Божией мы защищаем от языч-

36

ников как найденных здесь христиан, так и вместе с ними самих себя; и
если бы Бог видимым образом не утешал их, то мы не нашли бы здесь в живых ни
одного из них. Поэтому какая же теперь надобность в том, чтобы сходил св.
огонь?"[54]
Итак, по Фульхерию чудесный огонь нужен был как средство, устрашающее
диких завоевателей от новых погромов. В условиях же, когда в Иерусалиме
водворились крестоносцы, надобность в этом чуде миновала, так как сами
крестоносцы являются защитниками его святынь, и в этом смысле "преемниками
того самого огня", который защищал эти святыни ранее. Однако не всем суждено
рассуждать так, как рассуждал Фульхерий, немногим свойственно присутствие
духа, да и сами времена с падением в Палестине власти крестоносцев для
христиан не изменились в лучшую сторону. Как уже было сказано выше,
обстановка в Палестине после крестовых походов ухудшилась. К погромам,
насилию и диким расправам мусульман прибавились вероисповедные распри, тоже
часто доходившие до кровопролитий. Отсюда св. огонь приобретает значение
знамения, не столько устрашающего неверных, сколько обличающего еретиков.
Такое апологетическое значение придает ему уже игумен Даниил, посетивший
Иерусалим во время владычества им крестоносцев, когда он говорит: "Фряжьскаа
каньдила повешена бяху горе, а от тех ни едино же взгореся".[55] Позднее
другой наш паломник пишет: "Сниде огнь из гроба Господня яко молния

37

на патриарши руки, и свещи зараз загорятся в патриаршеских руках предо
всеми людьми; тут же и на Гробе христианское кадило загорится, а от иных
вер, что ни есть, кадило не загорится никогда ни едино".[56]
Не без влияния дипломатических интриг перед султанами и тех же
религиозных распрей появляется легенда о том, как армяне откупили у турок