"Н.Д.Успенский. К истории обряда святого огня, совершаемого в Великую Субботу в Иерусалиме " - читать интересную книгу автора

грудь, берут его в рот и даже тушат пуки свеч у себя на груди".[65] Эта
картина скорее языческого, чем христианского, отношения к священному обряду
наводит христиански настроенного паломника на раздумье. "Никогда не мог я
узнать истинного начала церемонии св. огня, которой празднование в
Иерусалимской церкви теряется в глубокой древности", писал А. Н. Муравьев.

42

Но христиане, ныне стекающиеся искать огня вещественного на Великой
могиле, как бы недовольные тем божественным светом, который так ярко излился
для них в Писаниях, нарушают святость древнего обряда грубым неблагочинием
самого торжества, и невольно напоминают слова Спасителя, что настало время,
когда истинные поклонники поклонятся Богу не в одном Иерусалиме, но в духе и
истине.
Сколь велика и священна в православном отечестве молва о возжении св.
огня, столь тягостно для взоров и сердца самое зрелище оного в
Иерусалиме".[66]
Нам могут задать вопрос: что же смотрят палестинские иерархи и сам
иерусалимский патриарх? На этот вопрос мы находим ответ в упомянутых выше
дневниках преосв. епископа Порфирия. Приведя свой разговор с патриаршим
наместником, филадельфийским епископом Дионисием (позднее митрополит
Вифлеемский), где последний говорил о способе зажигания св. огня, преосв.
Порфирий пишет: "Рассказавши все это, митрополит домолвил, что от одного
Бога ожидается прекращение благочестивой лжи. Как он ведает и может, так и
вразумит и успокоит народы, верующие теперь в огненное чудо великой субботы.
А нам и начать нельзя сего переворота в умах, нас растерзают у самой часовни
Св. Гроба".[67]
Очевидно, когда-то, не дав своевременно энергичного разъяснения своей
пастве о истинном смысле обряда св. огня

43

в дальнейшем они оказались не в силах поднять этот голос перед все
возраставшим в силу объективных условий фанатизмом темных масс. Если это не
было сделано своевременно, то позднее стало невозможным делом, без риска за
личное благополучие и, пожалуй, целость самих святынь. Им осталось -
совершать обряд и молчать, утешая себя тем, что Бог "как ведает и может, так
и вразумит и успокоит народы".
Мы же можем согласиться с объяснением митрополита Вифлеемского
Дионисия, "что огонь, зажигаемый на Гробе Господнем от скрытой лампады,
все-таки есть огонь священный, получаемый с места священного",[68] и к этим
словам наместника иерусалимского патриарха добавить от себя, что для нас
этот огонь есть, был и будет священным еще и потому, что в нем сохраняется
древнехристианская и вселенская традиция; традиция, связанная с верой во
Христа, как света истинного, просвещающего всякого человека, приходящего и
мир (Иоанн 1:9); традиция, с которой христиане завершали каждый день своей
жизни, а многие, как св. Макрина, переходили и в жизнь вечную; наконец,
традиция, голос которой мы слышим до сего дня в словах "видевше свет
вечерний, поем Отца, Сына и Святаго Духа Бога", и о которой не перестает
напоминать нам церковь, всякий раз, когда священник, стоя во святых вратах с