"Николай Устрялов. Хлеб и вера" - читать интересную книгу автора

Такие процессы всегда исключительно сложны. Меньше всего поддаются они
какой-либо общей, суммарной оценке; ярлыки, этикетки отскакивают от них, как
только подойдешь к ним без предвзятостей практико-политической борьбы. В них
перемешаны многообразные тенденции; можно сказать, что разрушение, ложь и
смерть в них тесно переплетаются с творчеством, истиной и жизнью. Они
пестры, полосаты, они многокрасочны, как заря. Они "диалектичны" в полной
мере.
Вера требует догмы и любовь творит свой предмет (или "прозревает его
идеальную сущность"). Бунт стихии внутренно исчерпан, когда осознаны его
истоки, закреплены его мотивы, усвоена его энергия. Воля становится -
идеей, порыв превращается - в систему, революция обертывается -
государством. Чаяния толп фиксируются - программой власти. Тогда яснее
обозначается и смысл происходящего.
Характерным порождением нашей эпохи являются одновременно обе
идеократии, вызванные к жизни движениями масс: большевистская и фашистская.
Обе они, в первую очередь, - симптом болезни, того огромного
социально-исторического феномена, который именуется "капитализмом",
буржуазно-капиталистическим строем. Конечно, всякое подобное обозначение по
необходимости приблизительно и схематично. Но без него трудно обойтись.
Справедливо утверждают, что современное "капиталистическое" хозяйство,
утратившее свой автоматизм и свою автономию, мало похоже на
"капиталистическое" хозяйство прошлого века. Внутри системы непрерывно
происходит эволюция. И все же, признавая схематичность, условность таких
характеристик, можно говорить о начале вырождения, о "закате
буржуазно-капиталистической эры", основоположной чертой которой был именно
"святой дух свободного хозяйства" и принцип "священной частной
собственности". Мир сейчас проходит фазу "позднего", связанного,
"организованного" капитализма. Ореол "священности" слетает с буржуазных
институтов, и это означает, что они в опасности. Не случайно происходит
отлив отборного человеческого материала "от хозяйства к государству".
Эволюция системы, дойдя до известной точки, опрокидывает, разрушает эту
систему, смещает ее основоположную установку. Как будто история недалека уже
от этой критической точки в отношении "категорий 19 века". Разными путями и
разными аллюрами, реформой и революцией, мирными сговорами и взрывами войн,
эволюцией демократий и утверждением диктатур, сменой учреждений и переменами
в душах, - разными путями "старый мир" уступает место "новому".
В тяжких спазмах наличной социальной системы появились на свет все три
демотически-идеократические диктатуры в Европе. Мировая война родила русскую
революцию и советское государство. Версальский мир дал жизнь итальянскому
фашизму. И нынешний мировой кризис оказался законным отцом германского
национал-социализма. Народные революции окрыляются бедствиями и увенчиваются
диктатурами. И, разумеется, прав Ж. де Мэстр: революция - это не событие
только; это - эпоха.
Наиболее радикально и величаво революционная тема звучит, конечно, в
большевизме. Русской революции суждено было с неслыханной дотоле действенной
остротой противопоставить старым ценностям капитализма и национализма новые
всемирно-исторические начала: социалистического строя и интернационала.
Вместе с тем именно она являет собой попытку последовательного и непримиримо
революционного разрешения основных социальных проблем современности на почве
классовой борьбы, превращенной в идею, в догмат, в миф. Русский опыт всей