"Сергей Утченко. Юлий Цезарь " - читать интересную книгу автора

или другому, потому он и не ограничивается чьей-либо одной характеристикой,
поскольку ему теперь импонирует лишь некий синтезированный образ, в котором
черты энергичного деятеля обязательно должны быть объединены, дополнены
чертами нравственного героя. Потому-то в структурном отношении - и это,
конечно, сделано намеренно, с умыслом - обе характеристики построены таким
образом, что фактически сливаются в одну, а перечисление качеств и
особенностей облика обоих деятелей тоже дано слитно: если названа какая-то
черта характера Цезаря, то ей сразу же противопоставляется дополняющая (но
отнюдь нe исключающая!) ее черта характера Катона и т. д.
Но для нас в данном случае не столь интересен вопрос об истинном герое
Саллюстия, сколь интересна и важна характеристика Цезаря, как таковая. В
какой степени она может считаться объективной и справедливой? Казалось бы,
после того, что говорилось выше о ненадежности, о ложном правдоподобии
характеристик современников, ответ на подобный вопрос не должен вызывать
сомнений.
Все сказанное об оценках современников и ближайших потомков,
несомненно, остается в силе. Но ведь существует понятие не только
абсолютной, но и относительной объективности. Поэтому, на наш взгляд, есть
основания говорить о большем беспристрастии оценок Саллюстия по сравнению,
например, с высказываниями того же Цицерона. Такое расхождение не случайно и
объясняется рядом причин.
Прежде всего следует учесть, что Саллюстий в отличие от Цицерона,
возвратившись в Рим из своей провинции (после смерти Цезаря), уже не
принимал никакого участия в политической жизни и борьбе, целиком посвятив
себя занятиям историей. Одно это обстоятельство могло содействовать
подведению более спокойных, а потому и более беспристрастных итогов
недавнего прошлого.
Кроме того, только что изложенное рассуждение по поводу сравнительных
характеристик как бы наталкивает на вывод о "нейтральном" отношении
Саллюстия к Цезарю. Хотя он в этот период не безусловный цезарианец, не
страстный поклонник и панегирист, и для него Цезарь теперь вовсе не идеал
государственного деятеля, но вместе с тем он не испытывает к нему и никакой
вражды, более того, продолжает его считать (правда, наряду с Катоном) мужем
"выдающейся доблести". Такое отношение, пожалуй, может служить если не
гарантией, то хотя бы какой-то предпосылкой более объективного подхода, в
той, конечно, мере, в какой позволено вообще говорить об объективности
личных оценок.
И наконец, в подтверждение высказанной точки зрения можно привести еще
одно соображение. Дело в том, что саллюстиева характеристика, как мы знаем,
ретроспективна. Сам по себе этот факт отнюдь не свидетельство большей
объективности. Но ретроспекция, привнося некоторые неизбежные отступления от
эталона объективности (кстати, кто и когда смог его установить?!), тем не
менее "снимает" многое несущественное, наносное, преходящее. Поэтому
характеристика Цезаря в "Заговоре Катилины" включает в себя какие-то более
или менее устоявшиеся оценки. Это видно хотя бы из того, что в ней
подчеркивается, например, милосердие Цезаря - качество, которое он в 60-х
годах еще никак не мог и не имел случая проявить. Таким образом, рисуемый
Саллюстием в монографии образ Цезаря (а также и Катона) - это вовсе не
Цезарь времен заговора Катилины, но некий обобщенный (даже по сравнению с
"Письмами"!) и итоговый портрет.