"Сергей Утченко. Юлий Цезарь " - читать интересную книгу автораколичество вольноотпущенников, ибо в это время в связи с расширением хлебных
раздач сильно возрос отпуск рабов на волю; были в составе "отрядов" также рабы и гладиаторы. Цицерон даже уверял, что Клодий собирается организовать армию рабов, при помощи которой он хочет овладеть государством и имуществом всех граждан . Но, конечно, это - злонамеренное преувеличение. Все сказанное выше позволяет, на наш взгляд, прийти к выводу о движении Клодия как о последнем широком движении, проходившем под лозунгами и в традициях популяров. Как и в случае с Катилиной, мы - если говорить о современных данному движению источниках - имеем сведения о Клодии и о всех событиях, связанных с его именем, лишь от его злейшего врага - Цицерона. Поэтому в этих сведениях много наносного, неправдоподобного, извращенного, как традиционно извращен и самый облик Клодия. В противовес этим традиционным данным есть основания считать, что в 50-е годы широкое общественное мнение признавало главой популяров скорее Клодия, чем Цезаря, и трибунат Клодия был поэтому своеобразной "демократической" реакцией на разочаровавшую широкие массы деятельность Цезаря во время его консульства. Этим же, кстати сказать, и объясняется то странное, на первый взгляд малопонятное и слишком "бережное" отношение Цезаря к Клодию, начиная со скандального случая во время праздника в честь Доброй богини. Клодий уже тогда, несмотря на свою молодость, пользовался, как об этом согласно свидетельствует ряд источников , большой популярностью среди "народа". Таким образом, именно это обстоятельство, а отнюдь не то, что Цезарь еще в то время "угадал" в Клодии весьма пригодное для него "политическое орудие", дает нам возможность понять поведение Цезаря как в данном конкретном случае, в щекотливом положении. Открытый конфликт с Клодием по мере роста популярности последнего мог привести к утере всяких связей с римской "демократией". Хотя Цезарь, как мы видели, не переоценивал ее сил и значения, но такой оборот дела его никак не устраивал. Поэтому в сложившейся ситуации для того и другого было гораздо выгоднее сохранять "вооруженный нейтралитет" или даже идти иногда на частные и временные соглашения, тем более что Клодий был достаточно умен, чтобы до поры до времени ни в чем серьезном не мешать Цезарю. Но как в подобной ситуации Цезарь мог рискнуть на то, чтобы надолго оставить Рим? В этом решении, однако, не было ничего нелогичного. Цезарь, на основании всего предыдущего политического опыта разуверившийся в "демократии", в неорганизованной народной массе как в недостаточно надежной опоре, искал новых путей и методов в борьбе за власть, за упрочение своего положения. В его руках оказалась армия, с которой он, может быть, пока еще не связывал определенных намерений и планов, но все же это открывало какие-то новые перспективы. По существу говоря, вопрос стоял теперь так: решающим фактором являлось уже не соперничество между отдельными лицами, но борьба (хотя сами ее участники едва ли могли это отчетливо понимать) между двумя концепциями - концепцией опоры на широкие, но плохо организованные народные массы и концепцией опоры на кастовую армию. События самого недалекого будущего показали, за какой из этих двух концепций стояли реальная власть и победа. |
|
|