"Аркадий Ваксберг. Из ада в рай обратно" - читать интересную книгу автора

действительность, за информацию о подлинных фактах - такого мне в
исторической литературе, даже и просто в выдающей себя за историческую,
встречать еще не приходилось.
Справедливости ради надо сказать, что априорность правоты автора книги
"Двести лет вместе" если все еще и существует в читательском представлении,
то только на Западе. "Опыт семилетнего (теперь уже девятилетнего. - А. В.)
пребывания литературного патриарха на родине вполне доказал, что его писания
в любом случае не оказывают на умы ровным счетом никакого воздействия"
(Иванов Сергей А. Проколы сиамских близнецов // "Неприкосновенный запас" на
ПОЛИТ.РУ. 2001.14 ноября).
Впрочем, и Запад с удивлением и огорчением пересматривает имидж
непогрешимого классика, к чему сам же классик его и понудил.
"Солженицын написал свою книгу, чтобы продемонстрировать безусловное
зло еврейского народа на фоне терпимой и даже благожелательной политики
царского правительства и доброго отношения к евреям русского народа"
(Вашингтон Таймс. 1901. 23 сентября). Заголовки других статей,
опубликованных американской прессой: "В круге первом антисемитизма",
"Еврейская энциклопедия - орган антисемитской мысли?!" и им подобные говорят
сами за себя.
Французская пресса была столь же единодушна и столь же категорична в
оценках. Опубликованные в ней статьи касались в основном вопроса, антисемит
ли Солженицын (с особой четкостью этот вопрос поставлен в рецензии
известного французского писателя Доминика Фернандеса, журнал "Нувель
Обсерватер") или это не более чем выдумка его недругов. Меня, по правде
сказать, чувства Солженицына и его личное отношение к евреям как к этносу
абсолютно не интересуют: он может любить или не любить кого угодно, это его,
и только его, дело. Но если в угоду своим чувствам он извращает истину,
давным-давно установленную усилиями не одного, не двух, а тысяч ученых,
писателей, журналистов, очевидцев, - тогда это уже не только представляет
общественный интерес, но и является общественно опасным. И поскольку его
утверждения, будто бы непререкаемые, изложенные в свойственной Солженицыну
манере верховного судьи, - поскольку они расходятся с тем, что сказано в
первой главе этой книги, я не могу не присоединиться к тем, кого книга
"Двести лет вместе" шокировала и поразила.
Не могу с удивлением не отметить многократно повторяемые им заверения,
что в числе близких ему людей много евреев. Такие заверения - самый ходкий
"аргумент" тех, кто заражен подобным грехом. Помню, как Анатолий Софронов,
чьи чувства к "безродным" общеизвестны, уверял меня, что его лучшим другом
был любимый им Зига - композитор Сигизмунд Кац. У меня нет никаких оснований
считать Солженицына тривиальным антисемитом, как полагают многие. И однако
же использовать затасканный "аргумент" юдофобов для отвержения
несправедливых обвинений не кажется мне подходящим для писателя и мыслителя
такой величины.
Отклики российской прессы нашему читателю хорошо известны. Интерес
представляют не эмоциональные оценки апологетов или ниспровергателей
маститого автора, а суждения специалистов. Ими, а не дилетантами, отмечены
десятки солженицынских фальсификаций.
"Солженицын думает, что создал научное исследование. Он, конечно,
ошибается. Ученый не стал бы цитировать одних авторов по отрывкам из других,
не ссылался бы на энциклопедии как на главный источник полученной им