"Аркадий Ваксберг. Из ада в рай обратно" - читать интересную книгу автора

ЦК ВКП(б) и что скоро их вышлют и сделают так, чтобы в партии не было жидов.
У нас на фабрике "Красная Роза"[13] и в других местах очень много об этом
разговоров. Партия наша молчит, не борется с этим. Мы должны услышать твое
слово, ЦК партии. Работница М. Петрова"[14].
Скорее всего, "Петрова" - это псевдоним, ибо обратного адреса на письме
нет. Страх, как видим, сковывал уста уже и тогда... Сталин мог с полным
удовлетворением потирать руки: цель достигнута! Его расправу с политическими
соперниками "партийная масса" (то есть необразованные и малообразованные,
зараженные предрассудками люди) восприняла как вытеснение евреев из большой
политики и поэтому поддержала, не вдаваясь в детали и не разбираясь в том,
что за этой ширмой скрывается.
Второе письмо - из провинции, от 21 февраля 1927 года - не менее
показательно. Оно адресовано лично Сталину, и только ему - без всяких
"других товарищей".
"Здравствуйте, многоуважаемый Иосиф Виссарионович! С настоящим письмом
я хочу узнать Ваше мнение как наилучшего знатока национального вопроса об
антисемитизме, господствующем у нас, в городе Вышний Волочек, уж не говоря о
беспартийной молодежи, но и подчас среди комсомольцев, выливающемся в форме
различных упреков: дескать, евреи наводнили весь высший государственный
аппарат, занимаются исключительно торговлей, спекуляцией, всюду и везде
строят себе карьеру, не заботясь о русских, а я, будучи молодым
комсомольцем, не в состоянии опровергнуть все эти нападки на евреев. в...в
Иосиф Виссарионович! Вы находитесь в Москве, Вам хорошо известны
партийные работники евреи, и Вы мне, пожалуйста, напишите, есть ли среди них
карьеристы, которым чужды интересы трудящихся масс. Я все-таки глубоко
убежден, что т.т. Зиновьев, Троцкий и другие далеко не враги Советской
республики, и неужели их подвергли суровой критике, потому что они евреи?
Разве такое может быть в нашей коммунистической партии? Это наверно клевета
настоящих врагов Советской власти и тех, кто просто чего-то недомысливает.
Все то, что я слышу из уст моих товарищей по школе, заставляет меня
задуматься и обратиться к Вам за своего рода справкой. Урвите из своего
бюджета времени 10 минут и ответьте мне, за что я Вам буду искренне
благодарен. С нетерпением жду Вашего ответа. Наум Цорнас"[15].
Ждал он, конечно, напрасно: на такие письма товарищ Сталин не отвечал.
И даже их не читал. Их читали в другой канцелярии, брали на заметку и делали
необходимые выводы. "Справку" Науму Цорнесу прислал не Сталин: в виде ордера
на арест ее принесли прямо на дом ничего не забывавшие, зорко глядевшие
товарищи-чекисты.
Советская жизнь, как и советская политика - внутренняя и внешняя, -
всегда были полны парадоксов, поэтому все, о чем сейчас будет сказано, не
должно вызывать никакого удивления. На этот раз парадокс состоит в том, что
именно в двадцатые годы, когда Сталиным и его окружением так нагло
провоцировалась волна антисемитизма и когда под ее прикрытием он без особого
труда избавился от своих "еврейских" конкурентов (кавычки поставлены потому,
что этническая принадлежность конкурентов не имела никакого отношения к их
политической позиции), - именно тогда, и, пожалуй, только тогда, евреи в
Советском Союзе чувствовали себя защищенными от произвола и даже в каком-то
смысле ощущали себя общностью, которой покровительствует власть.
В это время получают государственную поддержку российские сионистские
организации, а когда низовые и средние звенья Лубянки начинают их