"Сергей Валяев. Топ-модель" - читать интересную книгу автора

- А вот не поплывешь, Машка, - вредничала Верка Солодко, похожая
круглым личиком и выпуклыми глазами на плоскую рыбу камбалу. - Слабо до
горизонта-то!
- А вот и не слабо, - отвечала и, чувствуя в жилистом подростковом
теле неукротимый огонь - огонь соперничества. - Поплыли вместе?
- Щас, - смотрела линялыми лупетками. - Делать нечего? Я что, дура*?
* В романе по убедительной просьбе всех прекрасных дам использование
агрессивной ненормативной лексики не имеет места быть, кроме одного слова.
(Авт.)
Я передернула костлявыми плечиками и, может, именно тогда впервые
ощутила, некое чувство превосходства над глупыми обстоятельствами. Доплыву,
сказала я себе, и нырнула под набежавшую шипящую волну. И верила, что так и
будет!
Шумный берег сдвинулся в сторону, будто гигантская сковорода на
палящем пламени. Море было тихим, вечным и праздничным. Казалось, что я
барахтаюсь в центре шелкового полотнища, и на меня с нетленных небес
поглядывает всевидящее золотое око Создателя. И смотрит ОН поначалу с неким
недоумением, мол, что за букашечка трепыхается внизу, а после усмехается,
ай, да, глупыха, ну-ка, поглядим, каким характером уродилась, мелочь та
мирская.
И насылает кучевые облака, и волны уже не родные и мягкие, а жесткие,
точно из жести. Лента горизонта пропадает и приходит понимание, что ты есть
беспомощная молекула грозной природы. И от этой мысли возникает страх. Он
душит тебя, как человек, и ты задыхаешься от ужаса и усталости. И возникает
впечатление, что плывешь не в любимом синем море, а в синильной кислоте.
Кислота - именно тогда я впервые испытала чувства того, кто находится
в смертельной и опасной среде. Она заливала лицо, забивала рот, разъедала
тело и... тебя уже нет. Ты - дохлая ветошь, облитая кислотой и кинутая с
борта баркаса.
Видимо, ОН смилостивился над дурочкой, и меня заметили именно с
рыбачьего баркаса. Я помню ту чудную силу, которая вырвала меня из
кислотного пространства на теплые, просоленные доски, дрожащие от работы
движка. И запах рыбы - потрясающе родной и оптимистичный.
По прибытию в бухту Лазурную выяснилось, что подруги решили: я
утонула, и ничего лучшего не придумали, как бежать в мой родной дворик с
воплями отчаяния.
Словом, случилось так, что бабушка встречала меня с армейским
отцовским ремнем, подружки, как героиню, а мальчишки - свистом, но
завистливым.
И весь этот приморский нервозно-радостный бедлам с бухающим оркестром
потрясли мое воображение. Разумеется, оркестр встречал очередную московскую
делегацию, но его торжественно-фальшивые звуки достались и мне,
дивноморскому огарочку.
И я, находясь в эпицентре всеобщего внимания, пусть и частично
фальшивого, неожиданно ощутила себя легкой и воздушной. Возникло
впечатление, что я заглотила цветную карамельку и она, растворившись,
затопила всю мою душу. И было этой душе - сладко-сладко. Чудесно-чудесно.
Волшебно-волшебно.
Боже, какое это было чувство - миг сладкой победы! И мне даже
показалось, что я таки доплыла до ленточки горизонта. И поэтому шла по