"Сергей Валяев. Провокатор" - читать интересную книгу автора

ли я или не верю? - спрашивал себя М. и поднимался на сцену. - Боюсь, моя
беда в том, что себе верю куда больше, чем малорослому божку, меченному
мингрельской оспой".
Преступник был тщедушен, рассеян и улыбался залу приветливой улыбкой
идиота. Я выслушал обвинения, которые ему инкриминировали, и мне стало
дурно - я не верил своим статистским ушам: этот полуголодный ребенок, эта
склизкая поросль, это сиповатое недоумение, рахитичное исчадие, этот
случайный хлюп суки-судьбы совершил такое чудовищное преступление, что
поверить в подобное не было никакой здравой возможности.
- Кулешов, - сказал судья, - вы согласны с заключительным обвинением?
- Согласен, - послушно ответил обвиняемый.
Сам я человек равнодушный и без должного уважения отношусь к проблемам
социума. Меня волнуют собственные проблемы. И поэтому ненавижу, когда меня
отвлекают по чепухе.
Правда, однажды, каюсь, позволил себе вычуру: трудиться в
государственном учреждении по культуре. Более глупое занятие, как каждый
день приходить туда, в это скопище бюрократических рыл, трудно было
придумать. И главное, нельзя было опаздывать. Руководство кроило трагическую
рожу и тукало по часам, словно все мы были заложниками и опаздывали на
собственную казнь. Потом начиналась летучка - и эта еб'летучка продолжалась
часами, вечность она, блядь, продолжалась!
- Что же это такое, товарищи? - возмущался начальник управления
Поцгородинский. - Почему не посещаете театры? Это наша прямая обязанность.
Вчера я, например, смотрел удивительный спектакль. Замечательный.
Потрясающий. У меня комок в горле от увиденного. Я ночь не спал, у меня до
сих пор душевное равновесие смещено.
- А будьте так добры, что же вы увидели? - вытягивал в изумлении
минетные губки женский состав управления.
- Я видел такое, - отвечал небритый театролюб, - я видел спектакль по
пьесе в стихах. Пьеса написана на основании реальных фактов биографии
старшего сына Сталина. В пьесу включены документы, материалы из архивов
гестапо и концлагерей, в которых содержался Яков Джугашвили.
- Что вы говорите? - удивлялся первый лизоблюд управления,
нечистоплотный Колозюк.
- Да-да, - отвечали ему и всем нам, - в 1934 году Яков Джугашвили,
поссорившись с отцом, приезжает...
И тут влезал я:
- Извините, а почему сын с отцом поссорились? Не потому ли, что Яков,
как утверждают, наставлял контрреволюционные рога папочке вместе с его же
женой Надечкой Аллилуевой?
После такого провокационного вопроса в кабинете возникла и повисла, как
покойник на веревке, мертвая тишина. Все присутствующие принялись стыдливо
любоваться отечественной обувью на своих и чужих ногах. Только от вида этой
еб'обувки возникало однозначное желание удавиться.
- Товарищи, - поднялась Савввина, профсоюзный лидер, фамилия которой
именно так и писалась, с тремя буквами "в". - Товарищи, руководствуясь
историческими решениями последнего партийного съезда, единодушно
поддерживающего политику партии и правительства, руководимых выдающимся
деятелем Коммунистической партии Советского Союза, внесшим большой личный
вклад...