"Арминий Вамбери. Путешествие по Средней Азии " - читать интересную книгу автора

приют гостю; тот, кого он взял под свою защиту, считается членом его семьи и
тем самым достаточно гарантирован от всяких нападений.
Должно быть, это обстоятельство было известно и нашему кокандскому
мулле; однако он доверился показному религиозному рвению, и, когда он
однажды отошел на несколько шагов от каравана, на него напали два туркмена и
похитили все деньги, все его добро. Ни мольбы, ни напоминания о священной
миссии, ни угрозы страшными карами - ничто не могло ему помочь; даже
одежду - то, что получше, - у него отобрали, оставив ему только его старые
книги да бумаги. Так он и вернулся к каравану: полуголый и ошеломленный
случившимся. Это произошло недели за две до моего приезда. Тем временем
виновников разыскали, и они предстали перед религиозным трибуналом. Я
почитал себя счастливым оказанной мне честью присутствовать при этом, - ведь
я был мулла из Константинополя, - и сцена, в которой я участвовал в качестве
правомочного лица, надолго сохранится у меня в памяти. Мы, я имею в виду
ученые, сидели полукругом под открытым небом прямо в степи с объемистыми
книгами в руках, окруженные многочисленной толпой любопытных. Грабители
явились с семьями и с главой своего племени, без всякого стеснения, словно
речь шла об улаживании обычного добропорядочного дела. На вопрос: "Кто взял
деньги?" - последовал гордый ответ: "Я", и уже с самого начала я заметил,
что возвратить деньги здесь, пожалуй, будет невозможно. После того как
каждый выказал свой талант оратора, прибегнув к цитатам из Корана, я тоже
попытался воздействовать на героя, указав на постыдность его поступка.
"Какой стыд?" - сказал мне туркмен. - В твоей стране наказывают за грабеж?
Вот так страна! А я-то думал, что султан, владыка всего мира, умнее. Если у
вас не разрешен грабеж, то чем же тогда живут люди?"
*[58] *Другой мулла грозил шариатом (религиозным законом) и яркими
красками описывал адские наказания, ожидающие туркмена на том свете. "Какой
шариат? - отвечал он снова. - Каждому свое. У тебя, мулла, законы - твой
язык, которым ты мелешь как угодно, а мой шариат - это мой меч, которым я
размахиваю, как повелит моя рука!" После напрасных увещеваний, после долгого
совещания седобородых наше совещание закончилось безрезультатно. Туркмен
удалился со своими деньгами, которые пошли не на поддержание воспитанников в
Медине, а на приобретение нового оружия. А мулла Асад, опечаленный,
отправился обратно в Коканд, наученный горьким опытом.
Продержав нас в Гёмюштепе, против нашего желания, три недели,
гостеприимный Ханджан изъявил наконец готовность помочь собраться к отъезду.
Мы сочли, что покупать верблюдов было бы слишком дорого, поэтому решили
нанять на двоих одного верблюда для перевозки воды и муки. Это было бы
трудно осуществить, не выпади нам счастье найти в лице поставщика Ильяс-бега
человека, который хотя и не был религиозным и не очень-то уважал нас за то,
что мы хаджи, однако с тем большей пунктуальностью соблюдал законы
гостеприимства и не побоялся бы пойти на величайшую жертву, чтобы угодить
нам. Собственно говоря, Ильяс - хивинский туркмен, тоже из племени йомутов;
каждый год он приезжает сюда по делам, пересекая пустыню, и во время своего
пребывания в Гёмюштепе пользуется покровительством Ханджана, иначе он был бы
столь же не уверен в своем положении, как любой другой чужак. Обычно он
приезжал осенью и возвращался весной, нагрузив 20-30 верблюдов частично
своими, частично чужими товарами, а так как в этом году он собирался взять с
собой нескольких верблюдов сверх обычного, даже без клади, для него и самая
маленькая выручка от найма была неожиданной. Ханджан отрекомендовал ему нас