"Дж.Вэнс. Гончары Ферска" - читать интересную книгу автора

Ковилл ввел пластмассовое покрытие, действующее вечно. Помимо этих
незначительных нововведений Ко-вилл мало что сделал. Управлению была дана
установка улучшать уровень жизни аборигенов в рамках их собственной
культуры. Методы, понятия и философские воззрения, принятые на Земле,
применялись очень понемногу и только по просьбе самих местных жителей.
Однако очень скоро Томм понял, что Ковилл только на словах признает
принципы работы Управления. Временами он поступал, с точки зрения хорошо
подкованного в теории Томма, неумно и необоснованно. На берегу главного
канала Пеноплана он выстроил здание Управления в земном стиле; бетон и
стекло совершенно не сочетались с сочными цвета слоновой кости и шоколада
красками Пеноплана - это было непростительно. Начальник строго соблюдал часы
приема, и раз десять Томму приходилось, запинаясь, извиняться и отсылать
назад делегацию ми-туун, торжественно прибывшую при полном параде. А Ковилл
в это время, раздевшись до пояса и таким образом частично избавившись от
раздражавшего его жесткого полотняного костюма, восседал с сигарой и кружкой
пива в плетеном кресле и любовался танцующими на телеэкране девицами.

* * *

Томму поручили борьбу с сельскохозяйственными вредителями, эти
обязанности Ковилл считал ниже своего достоинства. Так, во время одной из
командировок Томм впервые услышал о гончарах Ферска.
Нагруженный распылителем против насекомых и свисающей с пояса патронной
лентой с крысиным ядом, Томм бродил по беднейшим окраинам Пеноплана, где не
росли деревья и до самых Кукманкских гор простиралась высохшая равнина. В
этой сравнительно унылой местности он набрел на длинный ряд прилавков под
открытым небом - базар гончарных изделий. Столы и полки были уставлены
товарами на любой вкус, от глиняных горшков для маринованной рыбы до
крошечных вазочек, тонких, как бумага, и светлых, как молоко. Здесь стояли
блюда, большие и маленькие, сосуды любой формы и размера, все разные -
кувшины, супницы, бутыли, кружки. На одной подставке лежали керамические
ножи, глазированная глина звенела, как сталь, лезвие из густых капель
глазури гладко отполировано и острее, чем у любой бритвы.
Томма поразили краски. Редкий, насыщенный алый, зеленый оттенка
струящейся речной воды, бирюза в десять раз гуще небесной. Он увидел пурпур
с металлическим отливом, коричневый с прожилками света, розовый, фиолетовый,
серый, пятнистый красновато-бурый, синий оттенков купороса и кобальта,
необычные блики и переливы стекловидной массы. Некоторые глазури были
украшены кристаллами, похожими на снежинки, в других плавали мелкие блестки
из расплавленного стекла.
Находка привела Томма в восхищение. Здесь сочетались красота формы,
материала и высокое мастерство. Добротность корпуса, крепкая природная,
первозданная сила, исходящая от дерева и глины, расплавленные цветные
стекла, стремительные, беспокойные изгибы ваз, емкость кубков, размеры
блюд - от всего этого у Томма просто дух занялся от восторга. И все-таки в
этом базаре была какая-то загадка. Во-первых,- глаза Томма скользили вверх и
вниз по полкам - чего-то не хватало. В разноцветье выставки отсутствовал
один цвет - желтый. Желтой глазури на базаре не было. Кремовая, соломенная,
янтарная - пожалуйста, но не сочная, яркая желтая.
"Может быть, гончары избегают желтого цвета из суеверия,- размышлял