"Уве Вандрей. Тишина всегда настораживает " - читать интересную книгу автора

хозяином.
Вон две парочки на мотороллерах. Девушки сидели боком на сиденьях, как
амазонки, лицом к тротуару, крепко ухватившись за пояса водителей. Одна пара
подъехала вплотную к Шперберу - девица захихикала. Она раздвинула ноги и
сделала ему глазки. Шпербер надвинул лаковый козырек фуражки низко на лоб и,
повернувшись к ней спиной, пошел прочь.
Подошел автобус номер тридцать семь. Шпербер уселся на заднее сиденье и
оглянулся. Казарменная стена исчезла из виду, но у него осталось ощущение,
будто она тянется и тянется за ним. Автобус остановился, у станции
пригородной железной дороги, здесь уже чувствовался большой город. Шпербер
заметил нескольких военных. Они скрылись в здании вокзала. Он немного
задержался. Здесь, в обычной гражданской обстановке, он не имел желания
общаться с другими военнослужащими. Ему хотелось быть незаметным - как те
пенсионеры, которые сидели на соседних лавках.
Позади вокзала все сразу смешалось в кучу: автобус номер три и пятая
линия метро, связывавшие этот район с деловой частью города; станция
городской железной дороги и внутренние воздушные линии; внутренние воздушные
линии и линии PANAM,[9] Майкл и Габи, Габи и Мамочка.[10]
Он посмотрел на вокзальные часы. Каждый раз, когда секундная стрелка
занимала верхнее вертикальное положение, минутная делала маленький скачок.
Пенсионеры не уходили со скамеек. В руках у них были палки, которыми они
указывали друг другу на что-то. Наверное, на жизненную суету, которая их уже
не касалась. Они усмехались. А может, гримасничали?
В зале вокзала царила гражданская жизнь: цивильные вещи, цивильные
запахи, цивильный ассортимент товаров в ларьках, цивильные журналы. Кажется,
началось время пик на транспорте - конец недели. Ни одного свободного
сиденья, вообще ни одного свободного местечка. Он купил толстую газету и
крепко держал ее в руках. Казалось, у всех вокруг были важнейшие дела. Он
слышал обрывки фраз: "Договоренность остается... четверть восьмого...
Хельмут скажет..." и так далее. Какой-то мужчина подчеркнул что-то в газете
и нырнул в телефонную будку. Другой смотрел на свои часы и мотал головой.
Третий пытался проложить себе дорогу через людской водоворот. Военных не
видно. Шпербера толкали со всех сторон. И никто не обращал на него внимания.
Естественность, бесконтрольность, с которой все тут двигались, раздражали
его. Куда спешили эти люди? Мужчины его возраста - они что же, все исполняли
какие-то свои обязанности? Все они выглядели как-то виновато, будто все
сразу нашкодили. Хаотическое сборище недисциплинированных субъектов: каждый
сам по себе, никто не может на чем-нибудь сосредоточиться. Какой-то тип
побежал к билетному автомату, потом к киоску, его затолкали, и он сам,
расталкивая других, проскочил за турникет и исчез из виду. Никакого порядка.
Если так пойдет и дальше, то здесь обязательно должно что-то случиться. Эх,
если бы из громкоговорителя раздалось, скажем, такое: "Внимание! Всем встать
по местам! Равняйсь! Всем будет сейчас задано направление движения!" Но по
радио говорили совсем о другом.
Теперь нужно зайти в вокзальное кафе. Посмотрим газету. Объявления:
кто-то продает холодильник; студент хотел бы бесплатно получить старое, но
хорошо сохранившееся кресло; предлагаются ноты для фортепиано бесплатно -
только за ними нужно прийти; продается за двести марок книжный шкаф
(дубовый), четыре метра на два; предлагается комплектное снаряжение для
туризма фирмы "Блэк энд Деккер"; продается голубь-турман; пылесос,