"Константин Ваншенкин. Сухая сосна " - читать интересную книгу автора

Потом они взялись обрубать сучья, распиливать ствол. Так после удачной
охоты свежуют и разделывают добытого зверя.
Я и заснул, различая под окном их возню и сдержанные голоса. Утром
аллея уже была чисто подметена. Они бились только над пнем, выкорчевывая,
выдирая его из земли. Они уже глубоко окопали и раскачали его, обрубили
вокруг тонкие белые корни и теперь добирались до главного, нижнего. Наконец
и он различимо хрустнул, а пень все еще сопротивлялся, хотя и без прежней
уверенности. Они выволокли его, тяжелый, черный, с трудом завалили в тачку.
Он был похож на осьминога. Его вывезли через заднюю калитку - мимо аккуратно
сложенной поленницы, в которой он не смог узнать того, что еще столь недавно
возносилось над ним, - и скатили в овраг.
Глеб Васильевич со своим приятелем долго мылись, стуча цинковым
рукомойником, затем сели обедать на открытой веранде. Ариадна Арсентьевна,
улыбаясь, подавала им, они чокались рюмками и наливали опять, - водка с
кудахтаньем лилась из графинчика.
Яма, в которой стояла сосна, была уже засыпана заранее приготовленной
землей, а поверху заложена желтым дерном. Если ничего не знать, то на это
место вряд ли можно бы обратить внимание. Но когда мы с Колей, будто
нечаянно, ступали на него, земля, пугая, оседала под ногой, колыхалась, как
болотная трясина.
Вскоре, однако, начались дожди, сходить с дорожки уже не хотелось,
потом землю подсушило морозцем и лег снег, укрыв под собой многое из того,
что мы видели летом.
Зима тянулась долго, она была такой же бесконечной, как лето.
Глеб Васильевич возвращался домой поздно, отец еще позже - ведь он
работал в городе. Начиналось время входящих в моду и обиход длительных
вечерних задержек на службе - действительных или мнимых. Их обоих тревожно
ждали, и они, подойдя к дому, стучали - каждый в свое окно, каждый своим
стуком. Но еще перед этим ждущие улавливали скрип промерзшей калитки и
хрустящие вдоль аллеи шаги.
Дело в том, что вокруг было неспокойно, ходили слухи о страшных бандах,
грабивших в Москве квартиры, о бесследно исчезающих молодых молочницах,
убиваемых теми же бандитами - почему-то "на мыло". А одна будто бы знакомая
жительница поселка рассказывала, как купила в городе на улице пирожок с
мясом и в начинке ей попался женский ноготь.
В ту зимнюю ночь, о которой пойдет речь, обоих не было долго. В доме,
замершем среди недвижных стволов, в глубине заснеженного дачного участка,
лишь в Колиной комнате никого не ждали. Сжатая жестоким морозом, светила
луна, голубые параллельные тени лежали поперек аллеи, смутное мерцание
пробивалось сквозь щели внутренних ставней. И вдруг - слабо стукнула
калитка, зазвучали по аллее уверенные скрипящие шаги. Человек прошел мимо
одного окна, за которым ждали, потом мимо другого. Настала короткая
томительная тишина и следом - сильный наружный стук.
Ариадна Арсентьевна в накинутом на плечи шерстяном платке бесшумно
подошла к дверям, склонив голову, послушала и спросила, кто там.
- Милиция, - отвечали хрипло. - Откройте.
На вопрос, кто ему нужен, человек назвал Глеба Васильевича.
- Зачем он вам? - спросила она независимым голосом.
Тот отвечал, что должен его арестовать.
- Глеба Васильевича нет дома, - сказала она твердо, - а без него мы вас