"Энтони Варенберг. Дева Лорэйда ("Конан") " - читать интересную книгу автора

предельной собранности.
Солнце уже опустилось за горизонт, и узкие коридоры замка, лишь кое-где
освещаемые тусклым чадящим огнем факелов, выглядели довольно зловеще. Зато в
том, что касалось дверей, ведущих в покои Мантихора и Лорэйды, Конану
повезло: они даже не были заперты, словно приглашая войти.
Киммериец счел, что ничего по-настоящему опасного там не находится.
Никаких хитроумных ловушек и дополнительных механизмов, имеющих
отвратительное свойство срабатывать в самый неожиданный и неподходящий
момент. Осторожно войдя и оглядевшись - насколько это позволяло сделать
пламя нескольких не слишком ярких свечей - Конан было перевел дух, но тут
какой-то даже не шорох, а, скорее, едва ощутимое движение воздуха за спиной
заставило его резко обернуться. Проклятье! Перед ним стояла Лорэйда. То, что
она сумела так неожиданно и на столь малое расстояние приблизиться к нему,
заставило Конана разозлиться на собственную беспечность. Приди ей в голову
фантазия покончить с ним, ничего не было бы проще. Одно точное смертоносное
движение - и он не успел бы даже вскрикнуть прежде, чем отточенное лезвие
пронзило бы сердце, или горло оказалось бы располосованным от уха до уха в
подобии кровавой ухмылки.
- Что ж ты незваным гостем, как вор, приходишь в дом, куда и так
получил приглашение? - спросила Лорэйда, не позволив Конану произнести ни
слова. Ее руки, спокойно скрещенные на груди, были пусты, что позволяло
надеяться, будто Лорэйда безоружна. - Впрочем, что-то мне подсказывало, что
именно так ты и поступишь. Одновременно нетерпелив и осмотрителен, так?
Достойные качества.
- Скажи, почему тот человек, Лахлан, был так дорог тебе? - выпалил
Конан. О, совсем не то он собирался сказать и сделать, но теперь было поздно
начинать сначала.
- Если я скажу, что он был моим братом, что это изменит? - ее голос
по-прежнему звучал ровно и спокойно. - Его больше нет. А ты разве для того
сюда явился, чтобы интересоваться Лахланом?
- Мне показалось, он обращался к тебе вовсе не как брат, - гнул свое
киммериец, не озаботившись, хотя бы ради приличия, выразить соболезнования
или пробормотать что-нибудь вроде "мне страшно жаль!", хотя был потрясен и
сбит с толку услышанным, - да и чувства испытывал отнюдь не те, которые
положено по отношению к сестре...
- Оставь его в покое! Что тебе до него за дело, даже если он и вправду
любил меня вовсе не как сестру?! - Лорэйда начала терять терпение; пока что
огромным напряжением воли ей удавалось сохранять самообладание, но ее силы
тоже имели предел. - Имей хоть немного уважения к мертвым. И - подумай лучше
о том, что ты за мужчина, если, оставшись наедине с желанной женщиной,
только и способен, что попусту трепать языком! Ради этого ты меня так
добивался?
Конану было непривычно видеть глаза женщины - гневные, презрительно
сузившиеся, прекрасные - почти на уровне собственных. Да, Лорэйда
по-прежнему вызывала у него восхищение и страсть, усиливающуюся с каждым
мгновением, однако что-то удерживало Конана от того, чтобы немедленно
утолить терзавший его голод.
- Не указывай, что мне делать, женщина, - угрожающе произнес он. - Я не
нуждаюсь ни в советах, ни, тем более, в принуждении. И я не такой дурак,
чтобы полагать, будто ты сама только и мечтаешь оказаться в объятиях убийцы