"Людмила Васильева. ...И двадцать четыре жемчужины " - читать интересную книгу автора

Богородицы" и "Введение во храм Богородицы". На иконах этих из-под риз
виднелись лишь тонко выписанные лики да руки святых. Но более этих богато
изукрашенных икон ценил Исидор Львович иконы древнего письма, потемневшие,
безо всяких риз, - "Спаса Нерукотворного" да "Николая-чудотворца". Словно бы
вопрошающий взгляд их западал в душу и вызывал раздумья.
Для охраны гостиной с ценным киотом Муренин взял двух мужиков с
ружьями, платил им исправно. Но они после первого же налета на Старицкий
монастырь банды Полищука сбежали, и теперь оставалось уповать лишь на
милость божию.
Исидор Львович сам помог Кузьме убрать из гостиной иконы в драгоценных
ризах, а что попроще, оставил.
Время шло, старость делала свое дело. Муренин перестал спать ночами,
едва слышный шорох пугал его - представлялось, что крадутся воры, охотятся
за его сокровищами. Будил Кузьму. Тот вскакивал, вслед за барином обходил
дом, заглядывал во все закоулки, проверял запоры.
Муренина беспокоила судьба собранных им сокровищ. Он стал прятать их в
разных тайниках. Иной раз забывал в каких и тогда звал Кузьму помогать
отыскивать захоронки.
Смутное подошло время. По уезду горели помещичьи усадьбы. Захожие
странники теперь походили на разбойников - требовали подаяние, грозили
скорой небесной карой.
Муренин с Кузьмой вовсе отгородились от мира. Они давно примирились с
тем, что бывшая прислуга понемногу растаскивала имущество. Все их помыслы
были сосредоточены на одном - сберечь заветные сокровища. По ночам
обсуждали, куда понадежнее их упрятать.
Тревожная эта жизнь отнимала последние силы, Муренин слабел с каждым
днем. Кузьма ухаживал за ним, готовил снадобья из трав, укутывал грудь
шерстяным платком, на поясницу привязывал для облегчения боли заячью шкурку.
Чтобы успокоить барина, ставил ночью у его постели старинное штучное ружье с
единственным оставшимся патроном.
Еще до этого смутного времени, когда в округе было спокойно, Исидор
Львович любил коротать вечера в обществе Кузьмы и молодого управляющего
Густава Грюбеля. Муренин только им и доверял все свои тайны. Грюбель,
несмотря на свои двадцать два года, был человеком образованным и неглупым.
Его отец долгое время управлял имением Муренина и уже в преклонных годах
уехал на родину, в Германию, оставив за себя сына. Исидор Львович охотно
беседовал с Густавом, вспоминал свои молодые годы.
Иногда Муренин приказывал Кузьме достать кое-что из вновь приобретенных
ценностей и обстоятельно объяснял, кем и когда они изготовлены.
В один из таких вечеров, после поездки в Новгород, положив перед собой
нагрудную иконку с камеей, Муренин пояснил Густаву:
- Редкостная вещь, большой ценности. Ведь камея византийская, сделана в
одиннадцатом веке. А вот кем завезена, неизвестно. Может, кто из придворных
Софьи Палеолог, племянницы императора византийского, завез ее сюда, а может,
купцы иноземные. А уж оправа сделана нашим русским мастером в конце
пятнадцатого столетия или в начале шестнадцатого. А особо ценна эта иконка
тем, что позже, когда была ограблена сокровищница московского государя и все
богатства известных русских монастырей похищены, мало что от тех сокровищ на
Руси сохранилось. Это весьма прискорбно, ведь все лучшие подобные вещи
делались на Руси до середины семнадцатого века, в них виден истинно