"Людмила Васильева. ...И двадцать четыре жемчужины " - читать интересную книгу автора

- Нет, нет, что вы? Не уходите.
Полина Акимовна присела на стул.
- Не подумайте, что хочу вас разжалобить. Я очень долго вас ждала. С
того часа, как Витюша... Виктор Павлович... скончался. Целый месяц из дома
старалась не уходить, все ждала, что вы приедете за тетрадями.
- Я только позавчера получил письмо. - Он протянул конверт. - Меня это
письмо удивило. Ведь я вашего родственника почти совсем не знаю. И внешность
его вспоминаю с трудом. Нет ли здесь какой-нибудь ошибки?
- Да нет. Он мне так и сказал незадолго до кончины: "Приедет человек с
письмом, Дмитрий Васильевич Ясин, отдайте ему тетрадки".
Ясин вынул паспорт.
- Чтобы у вас не было сомнений.
Она надела очки, посмотрела, вернула со вздохом:
- Теперь уже это неважно.
- А что было в тетрадях?
- Разве он в письме не написал вам?
- Нет. Я подумал, что вам это известно.
- Даже понятия не имею. Я ведь только хранила их.
- Но что же случилось?
- Да украли их! Пришли от вашего имени с запиской, а я, глупая,
поверила и отдала.
- Просто невероятно! Кто мог это сделать?
- В лицо я этого человека помню, но ни фамилии, ни адреса не знаю. Он
назвался близким другом Вити, да я теперь уверена, что солгал. Обманщик он,
проходимец. А на вид такой представительный.
- Когда это произошло?
- Прошлой осенью.
- Не запомнили вы из разговоров с Виктором Павловичем хоть какой-нибудь
намек на содержание тетрадей?
- Даже не знаю, как вам ответить. О вас он мне ничего не говорил. Все
больше о своей жизни. О родителях, о детстве. Иногда и о жене хоть мимоходом
да упомянет. Видно, очень ее любил. Я вам сейчас фотографию покажу.
Она достала несколько снимков. На одном из них - крупным планом женское
лицо.
- Да-а!.. - только и мог сказать Ясин. - Я ведь был с ней знаком.
- Неужели? Правда, хороша? Можно понять Витюшу, что не мог ее забыть.
- Она жива?
- В войну погибла. Во время бомбежки. В Киеве. А вот он молодой,
посмотрите.
Ясин взял снимок: блондин, удлиненный благородный овал лица. В чертах
утонченность, даже нежность. Да, очень был красив. Но ведь эта красота
стерлась быстро...
- Если бы вы знали, как я его жалею... Он мне как-то сказал: "Знаете,
Полина Акимовна, если бы мне дали вторую жизнь, я бы крепкие кулаки сначала
отрастил, а потом в жизнь вышел". Я спросила: "Что ж в этом хорошего?
Бить-то кого бы стал?" - "Не бить, а защищаться и других защищать научился
бы".
Она задумалась, должно быть вспоминая те минуты, потом собрала снимки.
Ясин поднялся.
- Извините, я должен идти, у меня тут дела, - слукавил он, - я оставлю