"В.Г.Васильевский. Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константинополе XI и XII веков " - читать интересную книгу автора

Божьим в средневековом романе оТристане и Изольде. Роман этот переведен был
на норренский язык в 1226 году по приказанию короля норвежского Гакона
Гаконсона. Считается, однако, более вероятным, что Spesar thattr (сказание о
Спес), по крайней мере в устной редакции, появилось ранее знакомства с
французским романом и не находится в зависимости от него. [40]
Очень может быть, что рассказ как на север, так и на запад Европы
принесен с Востока. Весьма недавно (в Журнале Министерства Народного
Просвещения за ноябрь 1874 г.) напечатана в переводе И. П. Минаева
прелестная по своей наивной форме и лукавому содержанию индейская сказка,
содержащая, вероятно, первоначальную основу как монгольского рассказа, -
Арджи-Борджи в целом своем составе, несомненно, представляет только пересказ
индейского подлинника, [229] проникшего к Монголам вместе с буддизмом, - так
и западных его редакций. Там тот же суд Божий, на котором жена, питомица
брахмана, обманывавшая своего мужа вместе с одним плутом, приносит
очистительную присягу: "не знала я прикосновения руки другого человека,
кроме брахмана", и затем стала входить в огонь. В тот же миг плут обратился
к народу: "полюбуйтесь на дело пурогиты: такую женщину он посылает в
огонь", - и схватил ее за руку и т. д.
Самое имя византийской госпожи, которое так же мало отзывается
греческими звуками, как и скандинавскими, есть, быть может, признак и
оставшийся след восточного происхождения варяжского эпизода в саге о
Греттире. Спес напоминает царских стражей или часовых, называемых в
Зендавесте Spas, и, следовательно, напоминает смотрителя царского сада,
поймавшего Наран-Герель на восходе солнца вместе с Сараном. Такое
превращение имен и ролей очень возможно при переходе сказки от одного народа
к другому.
Впрочем, пусть это решают те, кого вопрос ближе касается. Мы совершенно
не имеем в виду исследовать филиацию различных редакций одной и той же
сказки у разных народов. /401/ Наша цель состоит только в том, чтоб отметить
неисторический характер того эпизода в исландской саге, в котором Варяг
Торстейн является действующим лицом, и только намекнуть на возможность
"посредничества Византии" в передаче - литературной и устной - общего
востоку и западу сказочного достояния. [41]
По первому вопросу мы должны сделать еще несколько замечаний. Нам могут
сказать: положим, что эпизодический рассказ о Спес есть бродячая сказка,
приуроченная к Варягу [230] Торстейну Дромунду, но рассказ о его мести за
скальда Греттира и о совершении этой мести именно в Константинополе не имеет
внутренней связи с романтическим, сказочным эпизодом и засвидетельствован
достаточно в своем чисто историческом характере ссылкой на Стурле Тордсона,
помещенной в конце саги и отдельного сказания (thГЎttr). Но судья
(lГ||gmadhr) Стурле Тордсон жил в конце XIII столетия (умер 1284), и его
замечание о Греттире, которому досталась мало завидная, хотя и совершенно
исключительная судьба быть отомщенным в Миклагарде, основано, очевидно, на
знакомстве с устной или с первоначальной письменной редакцией Греттировой
саги: ибо, не будь саги, как Стурле мог чрез 150 лет знать о таком частном
факте? Отсюда можно заключать только о существовании двух редакций
Греттировой саги и об очень позднем происхождении той редакции, которую мы
имеем, то есть, с присоединением не только сказочного эпизода, но и
учено-литературных соображений или замечаний. Характер литературной редакции
или даже сочинительства вообще не чужд Греттировой саги, по крайней мере,