"В.Г.Васильевский. Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константинополе XI и XII веков " - читать интересную книгу автора

тогда, когда они правильно пропеты и разумно восприняты". [56]
Но песни скальдов, которые разумеются под правильно пропетыми, не
представляли связного, подробного и длинного рассказа о королях или
событиях; они касались отдельных случаев, не всегда ясно указываемых, а
только подразумеваемых или намекаемых; всего менее они могли удовлетворить
запросу на точную хронологию для целых периодов. Многое приходилось Снорре
Стурлесону дополнять своим соображением; многое в сагах, которые для нас
особенно важны, [255] есть только личная комбинация автора, в XIII веке
писавшегоособытиях первой половины XI столетия. Эти комбинации, при помощи
которых Снорре Стурлесон составлял из своих разнообразных и вообще - то в
том, то в другом отношении - недостаточных источников одно стройное целое,
не могли быть всегда удачными. Снорре Стурлесон не хотел идти по следам Ape
Фроди и не имел в виду ограничиться изложением отдельных скудных фактов,
приобретенных путем многотрудного и скрупулезного исследования и постоянно
возводимых к их первоначальным сообщителям и свидетелям. Его поэтическая
натура требовала художественной и полной формы, цельной и связной истории.
При помощи песен, с одной стороны, а с другой - при помощи более обширных
сочинений Одда и Гуннлауга, носивших церковно-легендарный характер, он успел
действительно создать полную историю, стройно и непрерывно изложенную. Песни
и народные предания дали ему не только новый и богатый материал, но также и
возможность специфически-церковную окраску заменить более светскою и
народною. Из сочинений своих сейчас названных предшественников он не
гнушался черпать подробности для своей истории, заимствовал у них многие
легенды и разсказы, но стремился восстановить в них последовательность и
порядок событий, на что те не обращали внимания, а иногда и отбрасывал
излишек чудес и видений, когда они казались ему ненужными или совсем
недостоверными. Нет недостатка и в собственных прибавках автора; он допускал
их, когда являлась потребность в более картинной и подробной разрисовке
событий, переданных только в сухой и голой основе; он прибегал к остроумным
конъектурам и догадкам, /423/ чтобы связать отрывочные известия, дополнить
их или даже исправить. В одном отношении Снорре Стурлесон достиг своей цели.
Его саги о норвежских королях представляют живое и теплое, вполне
художественное произведение, которым он совершенно затмил всех своих
предшественников. Но при пользовании его трудом от новой исторической
критики требуется двойная осторожность. He весь материал, который вошел в
сочинение Снорре, имел характер исторический: [256] легендами и преданиями,
которыми он пользовался, мы не могли бы теперь пользоваться так, как он
пользовался. Дополнения, догадки и комбинации самого автора также не имеют
для нас обязательной силы, особенно в тех случаях, когда он переносит сцену
действия в чужие и далекие страны. Средства его для восстановления
прагматизма и последовательности в событиях были у него на сей случай крайне
недостаточны. Призвано, что Снорре не был знаком с иностранными языками,
даже с латинским, на котором писались почти все западные летописи и хроники.
Только чрез какое-либо посредство могли дойти до него, например, те каталоги
императоров римских и византийских, следы которых с вероятностью указываются
в саге о Гаральде, нас интересующей; но даже в предполагаемом подлиннике эти
каталоги не вполне исправны и точны. На основании их нельзя было отличить
Михаила IV Пафлагонянина от Михаила V Калафата. Вопреки Византийцам,
Калафатом здесь назывался Михаил IV, а не Михаил V (см. каталог,
напечатанный у Муратори t. V, p. 156). [57] Несомненно, что в этих случаях