"Дэвид Вебер. Флагман в изгнании (Хонор Харрингтон - 5) " - читать интересную книгу автора

ран.
Ее улыбка увяла, а длинные пальцы завертели бокал. Она была первой
женщиной-землевладельцем, символом, а по мнению некоторых, даже причиной
перемен, встряхнувших основы грейсонского общества. Хуже того, она не
только была женщиной, но и не являлась прихожанкой Церкви Освобожденного
Человечества. Может, Церковь и признала ее сувереном поместья Харрингтон,
как и Конклав Землевладельцев ввел ее в свой состав, но далеко не всех
обрадовали эти решения.
Наверное, нельзя винить протестующих, хоть иногда Хонор было трудно об
этом помнить. Их атаки ранили, и больно, но в какой-то мере она была им
даже рада. Не потому, что ей нравилось, когда ее изображали злодейкой.
Просто после отчаянной обороны Грейсона против фанатиков с Масады
большинство грейсонцев вознесли ее на весьма неудобный пьедестал. Иногда
все обрушенные на нее почести, включая ранг землевладельца, вызывали
попросту неловкость - будто она играет чужую роль. В таких обстоятельствах
напоминание о том, что не все грейсонцы считают ее персонажем героической
драмы, даже успокаивало.
Когда ее называли прислужницей сатаны, приятного в этом было мало, но,
по крайней мере, тирады уличных проповедников выпадали из поголовной
почтительности окружающих. Хонор припомнила, что в одной из империй Старой
Земли - она не могла припомнить, во французской или римской, - в колесницу
к генералу, с триумфом проезжающему по улицам, сажали раба. Обязанность
этого раба состояла в том, чтобы на фоне восхищенных воплей толпы снова и
снова напоминать генералу: он всего лишь смертный. Когда Хонор прочитала об
этом, то сочла обычай довольно странным, но теперь сумела оценить его
мудрость. Она подозревала, что было бы очень легко принять всерьез
бесконечные похвалы. В конце концов, каждый хочет быть героем...
Эта мысль внезапно задела ее - будто растревожила открытую рану, - и
глаза потемнели от прилива знакомой холодной боли. Хонор уставилась в
бокал, сжав губы и стараясь побороть тьму, но это было трудно. Очень
трудно. Тьма приходила из засады, без предупреждения. Это была слабость
внутри, которая подрезала ее силы, и в ней столько всего было намешано, что
предвидеть такие приступы почти не удавалось. Хонор никогда не знала, что
именно может их вызвать, - слишком много было кровоточащих ран, которые
раскрывались вновь и вновь от случайного слова или мысли.
Никто из ее грейсонских подданных не знал о ночных кошмарах,
одолевавших землевладельца. Вообще никто не знал, кроме Нимица, и она была
этому рада. Кот понимал ее боль, грызущий безнадежный груз вины в эти
ужасные ночи - слава богу, они приходили все реже, - когда она вспоминала,
как стала героиней Грейсона, и девятьсот человек, которые погибли при этом.
У настоящего героя они бы остались жить. А ее мучили не только эти смерти.
Хонор всегда знала, что командование военным кораблем включает в себя
неумолимый факт: в зависимости от твоих решений живут или умирают люди.
Только в глупых сказочках гибнут одни злодеи, а хорошие люди побеждают без
единой царапины. Она все это знала, но где было сказано, что именно ее люди
должны всегда платить за победу своими жизнями?
Она сжала бокал крепче; в глазах у нее жгло от беспечной жестокости
Вселенной. Хонор и раньше приходилось встречаться лицом к лицу со своими
мертвецами, но на этот раз все было по-другому. На этот раз боль утаскивала
ее в глубину, как приливная волна на Сфинксе. Она потеряла уверенность в