"Макс Вебер. Наука как призвание и профессия" - читать интересную книгу автора

кощунством. Наоборот, необходимо освобождение от научного интеллектуализма,
чтобы вернуться к собственной природе и тем самым к природе вообще! Может
быть, как путь к искусству? Такое предположение ниже всякой критики.
Но в эпоху возникновения точного естествознания от науки ожидали еще
большего. Если вы вспомните высказывание Сваммердама: "Я докажу вам
существование божественного провидения, анатомируя вошь", то вы увидите, что
собственной задачей научной деятельности, находившейся под косвенным
влиянием протестантизма и пуританства, считали открытие пути к Богу. В то
время его больше не находили у философов с их понятиями и дедукциями; что
Бога невозможно найти на том пути, на котором его искало средневековье, - в
этом была убеждена вся пиетистская теология того времени, и прежде всего
Шпенер. Бог сокрыт, его пути - не наши пути, его мысли - не наши мысли. Но
в точных естественных науках, где творения Бога физически осязаемы, были
надежды напасть на след его намерений относительно мира.
А сегодня? Кто сегодня, кроме некоторых "взрослых" детей, которых можно
встретить как раз среди естествоиспытателей, еще верит в то, что знание
астрономии, биологии, физики или химии может - хоть в малейшей степени -
объяснить нам смысл мира или хотя бы указать, на каком пути можно напасть на
след этого "смысла", если он существует? Если наука что и может сделать, так
это скорее убить веру в то, будто вообще существует нечто такое, как "смысл"
мира! И уж тем более нелепо рассматривать ее, эту особенно чуждую Богу силу,
как путь "к Богу". А что она именно такова - в этом сегодня в глубине души
не сомневается никто, признается он себе в том или нет. Избавление от
рационализма и интеллектуализма науки есть основная предпосылка жизни в
единстве с божественным - такой или тождественный ему по смыслу тезис стал
основным лозунгом нашей религиозно настроенной или стремящейся обрести
религиозное переживание молодежи. И не только религиозное, а даже
переживание вообще. Однако здесь избирается странный путь: единственное,
чего до сих пор не коснулся интеллектуализм, а именно иррациональное,
пытаются довести до сознания и рассмотреть в лупу. Ведь именно к этому
практически приходит современная интеллектуалистическая романтика
иррационального. Такой путь освобождения от интеллектуализма дает как раз
противоположное тому, что надеялись найти на нем те, кто на него вступил.
Наконец, тот факт, что науку, то есть основанную на ней технику овладения
жизнью, с наивным оптимизмом приветствовали как путь к счастью, я могу
оставить в стороне после уничтожающей критики Ницше по адресу "последних
людей, которые изобрели счастье". Кто верит в это, кроме некоторых
"взрослых" детей на кафедрах или в редакторских кабинетах? (3)
В чем же состоит смысл науки как профессии теперь, когда рассеялись все
прежние иллюзии, благодаря которым наука выступала как "путь к истинному
бытию", "путь к истинному искусству", "путь к истинной природе", "путь к
истинному Богу", "путь к истинному счастью"? Самый простой ответ на этот
вопрос дал Толстой: она лишена смысла, потому что не дает никакого ответа на
единственно важные для нас вопросы: "Что нам делать?", "Как нам жить?". А
тот факт, что она не дает ответа на данные вопросы, совершенно неоспорим.
Проблема лишь в том, в каком смысле она не дает "никакого" ответа. Может
быть, вместо этого она в состоянии дать кое-что тому, кто правильно ставит
вопрос?
Сегодня часто говорят о "беспредпосылочной" науке. Существует ли такая
наука? Все зависит от того, что под этим понимают. Всякой научной работе