"Екатерина Великина. 50 & 1 история из жизни жены моего мужа " - читать интересную книгу автора

(Черт бы с ним, с подносом, дайте кто-нибудь хоть стаканчичек, ну хоть
чашечку... ну хоть Фасолькину пиалушку, она же маленькая же совсем, и я как
будто ничего и не выпью, чё уставилась, сука америкосская, чтоб ты, блин,
провалилась со своей жестянкой и со своими литрами, а хочешь, я сама тебе
поднос подарю, у меня две штуки есть - не пиписка собачья, а Палех вовсе
даже, ну хоть глоток, хоть половиночку...)
Справа - двое из ларца - мозг и "Нате":
- Заряди жопу, живот и ляжки, а мозги зарядятся, когда тебя бросит муж.
Посередине - пицца с какой-то особенной заморозкой.
(Дима, в моей смерти никто не виноват, заначка в зеленом носке под
полотенцем, не обижай Ф., лучший материал для памятника - мрамор.)
- А неча пялиться по сторонам. Читай лучше книжку.
С моим мозгом лучше не спорить, поэтому я сглотнула слюну и открыла
"Мрак над Джексонвиллем": "...Широко улыбаясь, Томми Уэитс поднял метлу,
вставил ее палку себе в правое ухо и резко ткнул. Раздался хруст, и из
проткнутого уха хлынула кровь, но он все равно улыбался, длинным острым
языком облизывая растрескавшиеся старческие губы. В разорванном животе его
копошились белые личинки червей..."
(А вот, бывало, бабушка моя фаршировала уткино брюхо яблоком...
Поперчит, уложит в латку, крышку придавит, и через полчаса по всей квартире
запах... И никаких червей, сплошная вкуснота... А если встать и выйти прямо
сейчас, то у них на углу продают чебуреки и хамсу...) - Сидеть! Глаза
закрыть! - Мозг весь покраснел и надулся. - Наша остановка через одну.
(А ведь хамса и чебуреки продаются практически везде и совсем-совсем
недорого стоят, это даже и с закрытыми...)
- Открыть глаза! Дышать глубоко. Думать о бабушкиных трусах. Да-да,
пятьдесят пятый - это не предел.

Выйдя из метро, я поняла, что рекламные плакаты - это так, семечки.
(Со скорлупой, жареные, можно еще даже маслица чуть-чуть в сковородку
подлить, и солью присыпать, и грызть. 650 калорий в 100 граммах, итого, если
съесть десять штук или даже двадцать...)
Путь шел вдоль железнодорожной станции. А что такое железнодорожная
станция? Нет, это вовсе не вонь от поездов, торг носками и синие пластиковые
сортиры. Это безумное количество хавки для приезжих. Пончиковые, блинные,
"Крошки-картошки", сарделечные, сосисочные и бабки с пирожками на углу.
В шашлычную я метнулась с такой скоростью, что мозг перелетел через
порог и впечатался в барную стойку.
- Мне, пожалуйста, корейки два... нет, три куска. У вас есть большая
корейка?
- У них есть, - мрачно сказал мозг. - Звали Барсиком... или Буськой.
- Плевать! - ответила я мозгу.
- А пьяная компания за столиком слева наверняка будет к тебе
приставать, - еще более мрачно сказал мозг.
- После Буськи мне будет все равно, - парировала я.
- У тебя дети, - начал скулить он.
- А у тебя рак! - разозлилась я.
За этой словесной перепалкой мы совсем не заметили официантку.
- Полчасика подождете? - спросила у меня она.
Это был удар ниже пояса. В контору требовалось явиться вовремя,