"Александр Великин. Санитар " - читать интересную книгу автора

Выпив чаю, Галка немного успо-коилась и сказала, что сделала сегодня два
кесаревых, что никто родиль-ным заведовать не хочет, все умные, она,
идиотка, согласилась временно, и четвертый месяц с нее сдирают живьем кожу,
сестер нет, санитарок нет, в отделении снова стафилококк, хотя на мойку
закрывались всего месяц назад. За такую сумасшедшую работу надо валютой
платить, подытожила Галка. Снова заговорили о бешеных нагрузках, скотских
условиях, и тут Стрижак высказал мысль настолько простую, что Серый
удивился, как он сам раньше ее не сформулировал. Васек сказал, что общество
должно на себя накладывать известные обязательства по отношению к людям,
давшим клятву Гиппократа, то есть присягнувшим всегда, в любое время, днем и
ночью, приходить к другим людям на помощь. Если человек добровольно принял
этот крест, сказал Васек, то он и требует особого к себе отношения. Как это
верно! думал Серый, возвращаясь домой в пустом последнем трамвае. Щадить
надо врача, хотя бы помнить о том, что ты не один и после тебя врача ждет
еще десяток-другой напуганных. Мы хнычем: Будьте людьми! Помните, что мы
тоже люди! А дело, оказывается, в общественном обязательстве. Но какую же
культуру надо тогда людям иметь! Неужели Васек до этого сам дошел? Или
вычитал где-нибудь у старых врачей?... Когда время переваливает на восьмой
час дневных полусуток, голова у ночного человека уже просветлена и начинает
соображать и усталости пока нет. В машине думается хорошо, был бы путь
подлиннее. Жуешь всякое. Себя, других, жизнь. Ездишь и жуешь. А встречи на
вызовах под-брасывают подкормку. На то они и встречи.
Формула Стрижака потеряла блеск простоты, когда Серый по пути на
подстанцию вспомнил прекрасную утреннюю блондинку с Кутузовского. К ней
сразу же прицепился таксист с Шелепихи, вызывал на прошлых сутках в два часа
ночи, потому что сильно потел и никак не мог заснуть. С общественным
обязательством, вздохнул Серый, придется, по-видимому, повременить. Впрочем,
рассудил он, общественное обязательство было бы применимо исключительно к
настоящим, крепким профессионалам, к та-ким, положим, как Васек или Галка.
Что делать с другими? Что делать, например, с доктором Облызиным,
роддомовским официальным дураком? Двадцать лет врачебного стажа, не угодно
ли! На этот раз, рассказала Галка, он принял физиологическую восьминедельную
беременность за миому матки, довел беременную до обморока. Стрижак с Серым
даже не улыбнулись. С Облызиным случалось и почище! Трудно себе вообразить,
как далеко простирается человеческая глупость. Представьте, еще рвется
оперировать! И режет. Лихо. Это он любит. Кошмар! Ну, ладно. Офици-альный
дурак есть, конечно, в каждой медицинской конторе. Его нелепые диагнозы
передаются из поколения в поколение, его беспощадно высмеи-вают, его
презирают скопом. Он необходим врачебному сословию для са-моутверждения. Но
самое интересное, что с большей страстью и злее дру-гих смеются над
официальным дураком его ближайшие родственники по интеллектунедоумки. С ними
как быть? Какое там общественное обяза-тельство! Не приведи господи у нас
заболеть! ужасался вчера Стри-жак. Когда на сто недоумков один толковый
врач! Может, сба-вишь? спросил невинно Серый. Раньше Стрижак называл другую
про-порцию десять на одного. Да ладно тебе! рассердился Васек. Ка-ких-то
кочерыжек готовим, а не врачей! Зато нас в стране миллион! сказала Галка.
Малограмотных, заносчивых, продолжал Васек. Ма-лограмотных, оттого и
заносчивых, поправил Серый. Кому же тогда валютой платить? То-то и оно,
грустно ответил Васек.
Гусев бубнил что-то про колбасу, в которую для веса суют туалет-ную